«Рисале-йи Бабийе» как источник по истории ислама на Северо-Восточном Кавказе (XVI в.)
Введение
Весьма символично, что публикацию материалов уникальной рукописи, созданной в Дербенте в XVI в. и представляющей собой малоизученный источник по истории ислама на Кавказе, я даю в специальном номере журнала «Восток», посвященном 80-летнему юбилею Виталия Вячеславовича Наумкина. В 2006 г. по заказу арабской редакции ТК «Россия сегодня» он начал снимать серию фильмов «Арабы и России», и самый первый фильм из этой серии, «Дербент – ворота ислама», естественно, снимали в Дербенте – историческом центре исламизации Северо-Восточного Кавказа. Я с удовольствием примкнул к съемочной группе, поскольку всего три года до этого издал объемную монографию по истории ислама на Кавказе на основе уникальной рукописи суфийской энциклопедии дербентского автора Абу Бакра Мухаммада ад-Дарбанди (ум. в 1145 г.). [Аликберов, 2003]. Помню в руках у Виталия Вячеславовича свою книгу в многочисленных закладках и карандашными пометками. Вместе мы провели в Дербенте и его окрестностях не один день, на каком-то этапе к нам присоединился и руководитель Дербентской археологической экспедиции М.С. Гаджиев. Мы обошли практически все интересные исторические памятники города и крепости, взбирались на крепостные стены, посетили древнейшую в России Джуму-мечеть, прошли километры дорог вдоль Горной стены. Фильм в итоге получился очень интересным, он не раз транслировался на канале «Русийа ал-йаум» на арабском языке. Настоящая статья представляет собой не только введение в научный оборот нового источниковедческого материала по средневековой истории Дербента, но и попытку снова окунуться в духовную атмосферу той эпохи.
О сочинении «Рисале-йи Бабийе» и его авторе
В Королевской библиотеке Берлина хранится текст замечательной рукописи «Рисале-йи Бабийе» («Дербендское послание»), являющейся частью рукописного сборника Ms. 9. Она была написана на турецко-османском языке с персидскими и арабскими включениями во второй половине XVI в. непосредственно в средневековом Дербенде (совр. Дербент) [Risale-yi Babiye, p. 1-49]. Впервые об этой рукописи я узнал еще в 1990-х гг. из совместной публикации М.-С. Саидова и А.Р. Шихсаидова: исследователи отметили, что в 1790 г. одноименная рукопись была вывезена из Дербента Я. Рейнеггсом и была передана им в библиотеку Геттингенского университета, где она хранилась под номером под Asch 203 [Саидов, Шихсаидов, 1980, с. 16]. Информацию о Кавказе, его истории, культуре и важных событиях немецкий доктор Якоб Рейнеггс, происходивший из Саксонии, зафиксировал в своей книге «Общее историческо-топографическое описание Кавказа», изданной уже после его смерти [Reineggs, 1796, s. 67-119].
В 1929 г. В. В. Бартольд впервые кратко описал рукопись «Рисале-йи Бабийе» из Геттингена, попутно упомянув и о Рейнеггсе, которого он назвал «врачом-авантюристом» [Бартольд, 1973, с. 490]. Однако академик сразу же установил, что речь идет о более поздней турецкой или азербайджанской редакции другой рукописи, которую В. Перч описал под арабским заголовком «Рисала бабиййа» в каталоге турецких рукописей Королевской библиотеки Берлина [Регtsсh, 1888, s. 33].
Цифровую копию как раз этого более ценного списка рукописи я и получил в самом начале 2000-х гг. благодаря любезному содействию немецкого коллеги Михаэля Кемпера. Выражаю также свою признательность молодому, но очень талантливому тюркологу Р.А. Хаджиеву за его неоценимую помощь в чтении турецко-османского текста источника. Рукопись, состоящая из 49 страниц1, до сих пор оставалась неизученной, хотя отдельные хадисы из нее воспроизводились в двух моих предыдущих исследованиях [Аликберов, 2003, с. 48, 200, 483; Аликберов, 2015, с. 279-356].
О личности автора известно немного. В первых же строках сочинения он уничижительно именует себя «немощным и слабым рабом» [Risale-yi Babiye, p. 1], как того требовала мусульманская историография того времени. Далее он приводит свое имя – ‘Адли «букв: Справедливый». Это эпитет, являющийся, вероятнее всего, псевдонимом автора. Йозеф фон Хаммер-Пургшталль в своей «Истории османской поэзии 1574-1687 гг.» приводит биографические сведения о поэте ‘Адли, скончав [Von Hammer-Purgstall, III, s. 169]. Предположение о возможном отождествлении этого турецкого поэта с автором «Рисале-йи Бабийе» впервые было высказано В. Перчом [Регtsсh, 1888, s. 33].
‘Адли недвусмысленно дает понять читателю, что он писал свою книгу, сокращая другое, более старое и объемное сочинение, «облаченное в одежду персидского языка», и отбирая для нее материал в определенной последовательности [Risale-yi Babiye, p. 1]. Далее объясняется причина, по которой автор взялся за перевод той старой книги: «Эта священная рисала была коротко переведена и записана для того, чтобы все мусульмане и братья могли ею пользоваться» [Risale-yi Babiye, p. 49]. Таким образом, «Рисале-йи Бабийе» – это не оригинальное сочинение, а сокращенный перевод другого, более древнего источника, представлявшего собой сборник различных мусульманских преданий, связанных с Дербентом. Этот факт нисколько не умаляет ценности источника, напротив, открывает новые горизонты для его изучения.
По признанию самого автора, «Дербендское послание» создавалось по заказу «борца с отступниками и искоренителя заблуждений» Осман-паши, а также «других “борцов за веру” (гуззат) и воинов» в период правления султана Мурада III (1574—1594) [Risale-yi Babiye, p. 1]. Речь идет об Осман-паше Оздемироглу (ум. в 1585 г.) – известном военачальнике с титулом «Завоеватель Кавказа» (Kafkas Fatihi), визире, а с 28 июля 1584 г. – Великом визире Османской империи. 9 августа 1578 г. Осман-паша обеспечил победу турков над иранцами в битве у озера Чилдыр на Карском плоскогорье Армянского нагорья. Победа в сентябре того же года в битве на реке Алазани открыла ему путь на Ширван. Вскоре после завоевания Ширвана он как раз и стал визирем и одновременно бейлербеем Ширвана, влияние которого распространялось и на Дербенд. Идеологическое произведение своей эпохи, напоминающее по содержанию сборник хадисов, «Рисале-йи Бабийе» было заказано одному из дербентских ‘алимов именно в этот период.
В названии сочинения «Рисале-йи Бабийе» используется сокращенная форма старого арабского наименования города Баб ал-абваб (букв. «Ворота ворот»). В условиях турецко-персидской войны турецкий автор, сопровождавший Осман-пашу в его походах, явно избегал использования общеупотребительного персидского названия Дербенд (дар банд «Закрытые /Запертые ворота», по другой версии – «Узел ворот»), несмотря на то, что переход от арабского обозначения города к персидскому состоялся еще в XI в., в эпоху иранской династии Буидов, правившей в Халифате в 945-1055 гг. В период правления сменившей ее тюркской династии Сельджукидов эта тенденция только укрепилась. В последующем арабское название города ассоциировалось исключительно с эпохой раннего ислама, точнее, периодом, когда ислам оставался преимущественно арабской религией, а арабский язык – чуть ли не единственным языком ислама (c середины VII в. до середины X в.). Отсюда – четко проводимое в ранних арабо-мусульманских источниках разделение исламской уммы по этническому признаку: арабы – неарабы (‘аджам), заметное и в «Дербендском послании» благодаря гораздо более ранним источникам, лежащим в его основе.
Для обозначения всего сборника, насчитывающего 33 листа (66 страниц), используется название основного сочинения как важнейшей его части: «Рисале-йи Бабийе-йи та’рихе Кустантинийе» («Дербендское послание [по] истории Константинополя»). Тем самым поздний переписчик или сам ‘Адли попытался вписать историю Дербента в общий контекст истории Османской империи, которая в период создания источника продолжала носить название Константинополя, хотя он был завоеван еще в 1453 г. Восточная Римская империя стала называться Византийской от Византия, старого названия Константинополя. В мусульманских источниках Османская империя также продолжала именоваться Румом – Римской (Ромейской) империей.
Основной персоязычный источник «Рисала-йи Бабийе», который, в свою очередь, мог иметь в своей основе арабский протограф (судя по последовательному разделению мусульман на арабов и ‘аджамов, т.е. неарабов), относит нас ко времени «амиров пограничья Баб ал-абваба» (ас-сагр би-Баб ал-абваб). Текст сочинения содержит дату его составления – 989 г. по хиджре (1581 г. григорианского летосчисления), однако c этим годом автор связывает начало своей работы по переводу персоязычного источника [Risale-yi Babiye, p. 2]. Мы не знаем, является ли этот год датой также и окончания перевода, или работа по переводу текста продолжалось вплоть до отъезда Осман-паши и назначения его Великим визирем в июле 1584 г. Что касается места создания текста, то тут все более чем определенно: сочинение создавалось «у этой Величайшей преграды и в этом высокочтимом месте, то есть в почтеннейшем из городов Господа всех господ (рабб ал-арбаб) Баб ал-абвабе» [Risale-yi Babiye, p. 2]. Наконец, в качестве причины создания сочинения его автор апеллирует к своему желанию помочь местным катибам докопаться до подлинного смысла сокровенных истин, которые им малодоступны вследствие недостаточного владения ими персидском языком.
По своей структуре сочинение неоднородно, оно состоит из введения, отдельных разделов (ал-фусул, ед.ч. ал-фасл) и заключения, в котором во многом повторяется информация из введения. Разделы сочинения не являются частями одного повествования, скорее, они маркируются как разные по содержанию, возможно, и по происхождению тексты. Второй раздел вообще содержит персидский, очевидно, непереведенный фрагмент того же самого первоисточника, судя по содержанию и идеологической направленности мусульманских преданий, восхваляющих Дербенд, местного происхождения.
Говоря о Баб ал-абвабе, ‘Адли пишет, то «это название места, близкого по своему расположению к Дешт-и Кипчаку, и его называют “Величайшей стеной Искандера”. Насколько благословенна земля, которая находится между Антакйей и Байт ал-Мукаддасом (т.е. Иерусалимом), а земля между ними – это страна Шам (билад аш-Шам), то любое сравнение между ними (Баб ал-абвабом и аш-Шамом) – это как попытаться выбрать между Солнцем и Луной» [Risale-yi Babiye, p. 4].
Легендарную историю Дербенда, восходящую к поэме «Искандер-наме» Низами, которую ‘Адли, безусловно, очень хорошо знал, он пытается подтвердить многочисленными хадисами о «Величайшей преграде», построенной мусульманским праведником Зу-л-Карнайном. Естественно, ни один из этих хадисов не относится к числу достоверных, они приводятся только в этом сочинении и, соответственно, в его основном источнике. Конечно, вопрос о достоверности хадисов в данной публикации совсем не стоит: практика сбора мистических преданий имела глубокие корни, и основной задачей учебного путешествия (рихла) начинающего суфия было собрать как можно больше исламских знаний от благочестивых предшественников. Доказательством достоверности полученной информации служили иснады (цепи передатчиков) хадисов.
Дербентский шайх Абу Бакр Са‘ид б. Мухаммад б. Ахмад б. ‘Иса передал хадис, который, в свою очередь, был передан ему лично «амиром пограничья Баб ал-абваба» Абу-л-Хасаном ал-Хаммади. Через пять передатчиков в цепи иснада этот хадис восходит к легендарному Абу Муслиму, от него к Абу Хурайре. Тот якобы слышал, что пророк Мухаммад объяснял, кого Аллах имел в виду в богооткровенном хадисе ал-кудси: «Если бы не вы, если бы не вы, не сотворил бы Я вселенную». Пророк якобы сказал: «Тех воинов, которые окажутся в благословенном месте Баб ал-абваб через 60 лет и станут «мучениками за веру» (аш-шухада’)» [Risale-yi Babiye, pр. 3-4].
Все дальнейшее повествование сочинения посвящено обоснованию почетности и богоугодности военной службы в Баб-ал-абвабе. Это был чрезвычайно важный северный фронтир Арабского халифата, его пограничный оборонительный пункт, который в течение почти всего 300-летнего периода арабо-хазарских войн оставался надежной преградой от нападений кочевников с севера.
Мусульманские предания о Баб ал-абвабе
«Рисале-йи Бабийе» ‘Адли содержит несколько десятков поразительных по своему содержанию мусульманских преданий, которые определяются «наукой о хадисах» (‘илм ал-хадис) как слабые (да’иф) и потому не фигурируют ни в одном из известных сборников достоверных хадисов. Тем не менее, все эти высказывания приписываются пророку Мухаммаду, за исключением двух, претендующих на статус богооткровенных, исходящих непосредственно от Аллаха. Один из них, переданный со слов амира Абу-л-Хасана ал-Хаммади, приведен выше. Второй хадис ал-кудси воспроизводится без цепи передатчиков:
«Пророк, мир ему, передал от Джабра’ила, он от Мика’ила, он от Исрафила, а он передал от Аллаха Всемогущего: “Тот, кто прибудет в Баб ал-абваб, и в этом благословенном месте, – а оно находится на берегу моря, – проведет один час в молитвах, получит благое воздаяние (саваб), равное тому, как если бы он в течение года днем и ночью молился в величественной Мекке» [Risale-yi Babiye, p. 12].
Большая часть преданий передана через Абу Хурайру, остальные – через сподвижников Мухаммада, близких ему людей: его двоюродного брата Ибн ‘Аббаса, «праведного» халифа ‘Умара б. ал-Хаттаба и его сына ‘Абдаллаха б. ‘Умара, личного слугу пророка Анаса б. Малика и др. Иногда пророк Мухаммад непосредственно обращается к одному их них: «О ‘Абдаллах!» (это сын ‘Умара б. Ал-Хаттаба).
Часть хадисов не имеет иснадов, сразу идет ссылка на передатчика хадиса. Поскольку иснады в большинстве своем не выдерживают никакой критики, приведем содержательную часть хадисов без передатчиков в порядке последовательности этих преданий в первой части сочинения:
- «Тот, кто один день или одну ночь проведет в молитвах в городе Баб ал-абваб, получит столько же воздаяния [от Аллаха], как если бы он в течение шестидесяти лет непрерывно молился в каком-нибудь другом месте» [Risale-yi Babiye, p. 4].
2. «При завоевании неарабских (‘аджам) городов нужно спешить в тот город, по которому ангел Джабра’ил провел [пограничную] линию и где Зу-л-Карнайн построил стену для защиты от иноземных правителей (‘аджам падишахлар)» [Risale-yi Babiye, p. 5].
3. «Раб божьий, который один раз произнесет в Баб ал-абвабе: “Свидетельствую, что нет бога кроме Аллаха, и что Мухаммад раб и посланник Его” (то есть произнесет формулу шахады), будет воскрешен в Судный день в ранге “мученика за веру”» [Risale-yi Babiye, p. 5].
4. «Ближе к концу света в Баб ал-абвабе появится враг, который захватит город. Ему будут [глубоко] чужды установления исламской этики и морали. Семьдесят тысяч мусульман станут “мучениками за веру”, их могилы будут растоптаны конcкими копытами, но ранг этих “мучеников” перед Вечным Творцом будет столь же высоким, как и ранг пророков» [Risale-yi Babiye, pp. 5-6].
5. «Мусульманам предстоят великие победы. Весь мир соберется в тот город, который называется Баб ал-абваб. И каждому, кто сорок дней и сорок ночей на пути Аллаха будет сражаться в этом благословенном городе, Всевышний простит все маленькие и большие грехи, которые человек совершил за всю свою жизнь. Кто по милости Аллаха скончается в этом городе, попадет в рай без спросу [за его прегрешения]. А кто проведет в Баб ал-абвабе хоть один час, тому будет награда (саваб), как за совершение десяти паломничеств в Мекку (хаджж)» [Risale-yi Babiye, p. 7].
6. «Кто желает спасти себя от мучений потустороннего мира, пусть отправится в Баб ал-абвабе и будет там жить» [Risale-yi Babiye, p. 7].
7. «Кто пойдет к этой стене (имеется в виду северная стена Баб ал-абваба с вратами Баб ал-джихад) и совершит обряд зийара, тому Всевышний окажет ту же честь, которую он оказал этой стене. За каждый шаг, который человек сделает по пути к этой стене, ему будет засчитано сто добрых дел, и из Книги его деяний будет стерто сто плохих дел, и в раю для него будет уготовлено сто степеней. А если кто хоть одну ночь на этой стене послужит охранником и часовым, его ранг перед Аллахом сравняется со рангом [пророка] Ибрахима, друга Аллаха» [Risale-yi Babiye, p. 8].
8. «“Мученики за веру” из числа народа, живущего там (т.е. в Баб ал-абвабе), достойнее других “мучеников”, их достоинство равно моему достоинству (т.е. самого пророка Мухаммада). И достоинство их воинов выше достоинства других воинов, как Священный Коран выше других книг. В Судный день народ Баб ал-абваба будет воскрешен вместе с “мучениками за веру”. И если бы среди них не было распространены некоторые пороки, то они были бы вместе с пророками». Спросили [у Пророка]: “О Посланник Аллаха, какие это пороки?”. Он ответил: “То, что они пьют вино и неоправданно проливают кровь невинных, и находят разрешенной кровь невинного. И если не было бы у них этих пороков, то в Судный день они были бы воскрешены вместе с Марйам, А’ишой, Хадиджой и Фатимой, да будет доволен ими Аллах”»[Risale-yi Babiye, p. 10]2.
9. «Счастлив тот народ, который после меня будет жить у той стены, которую называют Баб ал-абваб. В этой стене есть врата, которые называются Баб аз-зам, и счастлив будет тот, кто сможет подойти к этим вратам и совершить около них молитву в два рак’ата. Если он покается, то Всевышний примет его покаяние. Если он что-то попросит, то Всевышний удовлетворит его просьбу. А если вдруг лицемер (ал-мунафик) подойдет к этой двери, то ангелы семи небес начнут посылать на него проклятия с небес на землю, если только он не покается и тем самым не спасется» [Risale-yi Babiye, p. 10].
10. «Анас б. Малик спросил у пророка Мухаммада: “О Посланник Аллаха, я слышал, что одну группу из жителей Баб ал-абваба будут проклинать ангелы, кто эти люди?” Он ответил: “Да, это те люди, которые пьют вино и неоправданно проливают кровь невинных, и находят разрешенной кровь невинного, а также имеют близость с мужчинами3. Каждый, кто совершит эти поступки в Баб ал-абвабе, того Всевышний жестоко покарает, если только он не совершит покаяния и тем самым не спасется. Если же он умрет, не освободившись [от этих пороков] и не получив прощения за грехи, то попадет в самый нижний круг (ад-дарк ал-асфал), а это самое глубокое место в аду. Это все потому, что грех, совершенный в Баб ал-абвабе, является величайшим из грехов, а хороший, правильный поступок, совершенный там, также является самым правильным и хорошим из поступков. А кто совершит богоугодный поступок в Баб ал-абвабе, Всевышний вознаградит тысячью благих воздаяний (саваб)» [Risale-yi Babiye, p. 11].
11. «Ближе к концу света на этой стене построят всякого рода сооружения и надстройки и потом она разрушится» [Risale-yi Babiye, p. 14].
12. «Всевышний очистит от плохих дел Книгу деяний раба божьего, который будет воевать в Баб ал-абвабе. А если кто, придя в Баб ал-абваб, полностью прочитает Коран (хатм) у ворот у Баб ал-джихад, получит награду (саваб), как будто он тысячу раз посещал ал-Байт ал-ма’мур (небесный аналог ал-Байт ал-харам, т.е. ал-Ка‘бы) и семьсот раз совершал хаджж» [Risale-yi Babiye, p. 15].
13. «О Абу Хурайра! Кто у этих ворот (имеются в виду врата Баб ал-джихад) прочитает хотя бы одну суру Корана и подарит саваб за это своим родителям, будет вознагражден так, как будто он прочитал весь Коран, Тору, Евангелие, Псалтырь Давида и свитки Ибрахима, и это все четыреста раз. И тогда Всевышний не оставит в Книге деяний его родителей никаких плохих дел и спасет их от ада…» [Risale-yi Babiye, p. 15-16].
14. «О Абу Хурайра! Того, кто погибнет в пограничье (ас-сагр) Баб ал-абваба, в Судный день Всевышний освободит от спроса за его грехи. И тот из моей уммы, кто явится в Баб ал-абваб, чтобы воевать или с намерением воевать, придет туда и по какой-то причине не сможет воевать, или даже не дойдя туда, просто выразил свое намерение, сказав про себя, что он хочет воевать там, в соответствии с известным хадисом “Намерение верующего лучше, чем его деяние”, в Судный день будет воскрешен в ранге воина и ему будет присвоено звание газия. Те же, кто будет проявлять вражду и плохо отзываться о тех, кто воевал [с неверующими], в Судный день будут лишены моего заступничества и окажутся под гневом Аллаха» [Risale-yi Babiye, p. 16].
15. «О Абу Хурайра! В Судный день жители Баб ал-абваба воскреснут на мосту, сделанном из света, который будет блестеть, как будто он покрыт золотом. Люди, собравшиеся в местности Арасат (т.е. месте страшного суда), удивятся и спросят: “Кто же эти люди?”. Ответ будет таким: “Это жители Баб ал-абваба из уммы Мухаммада”» [Risale-yi Babiye, p. 17].
16. «В Судный день Баб ал-абваб будет украшен, как райские сады (ал-фарадис), и ангелы в недоумении спросят: “О Всевышний, что это за место и что за люди?” Ответ будет таким: “Это жители Баб ал-абваба из уммы Мухаммада, а это лучший город Баб ал-абваб. И они вели священную войну у Величайшей преграды и были лучше всех”. Ангелы скажут: “О Всевышний, среди них есть восставшие [против воли Аллаха], смутьяны и те, кто совершал расточительность по отношению к себе и неоправданно проливал кровь. Они всегда употребляли вино, молились трезвыми только в месяцы раджаб, ша‘бан и рамадан”. Ответ будет таким: “О ангелы! Из уважения к благословенной земле Баб ал-абваба, а также из уважения к священной войне, которую они вели, Я простил им все грехи”» [Risale-yi Babiye, p. 17].
17. «О Джабра’ил, и Мика’ил, о престолоносцы (хамалат ал-‘арш – ангелы, несущие Трон Аллаха), о приближенные ангелы (ал-мала’икат ал-мукаррабин)! Поднимите Занавес, чтобы Мои рабы, газии и “мученики за веру” узрели Меня без Занавеса. Если вы захотите увидеть приближенных ангелов и “посланных посланников” (ар-русул ал-мурсалин), посмотрите на жителей Баб ал-абваба, они будут вечно пребывать в раю» [Risale-yi Babiye, p. 17-18].
18. «Кто из моей уммы будет избегать в Баб ал-абвабе пустых и запретных развлечений , Всевышний даст ему савабы Абу Бакра, ‘Умара, ‘Усмана и ‘Али, да будет доволен ими всеми, и сделает их его товарищами, милосердными и нежными по отношению друг к другу. Аллах каждому из них воздаст по заслугам в райских садах по семьсот особняков из рубина, хризолита и других драгоценных камней, а также семьсот крепостей из изумруда. В каждой крепости будет семьсот дворцов, и в каждом дворце 700 домов, а в каждом доме 700 постелей, и на каждой постели 700 гурий и у каждой гурии будет 100 служанок» [Risale-yi Babiye, p. 19].
19. «Раб божий, который выйдет на священную войну из упомянутых ворот Баб ал-джихад, выйдет на поле брани с внутренней душевной чистотой и с намерением газавата выпустит одну или две стрелы, а потом сделает намаз из десяти рак’атов и, молясь, полностью обратится ко Всевышнему, Аллах очистит его от всех грехов так, как будто он еще находится в утробе у матери» [Risale-yi Babiye, p. 20].
20. «Раб божий, который выйдет из ворот Баб ал-джихад с намерением сражаться, выпустит стрелу и убьет этой стрелой одного неверующего, Всевышний за это запишет в Книгу его деяний награду (саваб), как если бы он сорок раз совершил хаджж, а также даст воздаяние, как будто он освободил сорок человек из сынов Исма‘ила (т.е. арабов), – да будет ему приветствие Аллаха» [Risale-yi Babiye, p. 20-21].
21. «Кто во время битвы выйдет из ворот Баб ал-джихад и выпустит в неверующего одну стрелу, Всевышний воздаст этому павшему рабу савабы Абу Бакра, ‘Умара, ‘Усмана, ‘Али, ал-Хасана и ал-Хусейна, – да будет доволен ими всеми Аллах. И в Судный день воскресит их вместе» [Risale-yi Babiye, p. 23].
22. «Кто в Баб ал-абвабе один раз сделает от чистого сердца такбир (т.е. возвеличит Аллаха словами Аллаху акбар!), Всевышний даст тому рабу савабы семидесяти семи “правдивых”. А если он сделает больше, то и награда его будет больше» [Risale-yi Babiye, p. 23].
23. «Кто в Баб ал-абвабе будет днем и ночью по три раза произносить с внутренней чистотой слова такбира (Аллаху акбар), Всевышний сотворит семьсот ангелов для защиты своего раба сзади, спереди, слева и справа, и так будет оберегать его в течение всей жизни» [Risale-yi Babiye, p. 23-24].
24. «Есть один город, который является Величайшей преградой между тюрками и ‘Аджамом, и на одной его стороне находятся горы. Кто из уммы переселится там, Всевышний воскресит в Cудный день верхом на Бураке» [Risale-yi Babiye, p. 41].
25. «Аллах даст народу Баб ал-абваба победу и не оставит его в безнадежном положении. Когда из Туркестана придут нечестивые и бесстрашные тюрки и будут наступать с целью захватить Баб ал-абваб, появится один юноша из числа курайшитов и по повелению Высшей истины (ал-Хакк) бесчисленная армия из народа Баб ал-абваба и других мусульман подчинятся этому юноше и будут воевать с тюрками» [Risale-yi Babiye, p. 45].
Новые исторические данные в «Рисале-йи Бабийе»
Хотя жанровое своеобразие компиляции «Дербенского послания» ‘Адли, по своему содержанию являющейся сборником мусульманских преданий, несколько снижает ее ценность как источника по истории ислама на Восточном Кавказе, тем не менее это интересный памятник письменности, передающий атмосферу и дух той эпохи, доступными образами и примерами передающий идеологический нарратив о богоугодности войны за веру в пограничье и защите мусульман от нападений на них со стороны нечестивых «неверующих» (ал-куффар). В течение почти трех столетий Баб ал-абваб находился в эпицентре арабо-хазарского противостояния. Очевидно, что Халифат испытывал дефицит в военной силе, способной на постоянной основе воевать с хазарами и выдерживать неослабевающий натиск кочевников с севера.
Служба по охране границы для отрядов газиев Дербенда была сопряжена с их частыми вылазками на север за рабами и военными трофеями. Согласно «Та’рих Баб ал-абваб ва-Ширван» Маммуса ал-Лакзи4, нередко активное участие в этих походах принимал и правитель (амир) Баб ал-абваба [Minorsky, 1957, p. 40]. Предводители отрядов газиев также именовались сарами, сарлашкарами, амирами, а в сельджукскую эпоху даже султанами [Аликберов, 2003, 123-126, 487].
На начальном этапе арабских завоеваний в составе защитников опорных пунктов (рибатов) в пограничной области находились исключительно арабские колонисты, переселенные сюда из разных областей Халифата – Дамаска, Хомса, Палестины и др. С течением времени ряды колонистов пополнялись местными жителями, которые по договору-гарантии принимали ислам и участвовали в «священной войне» на стороне арабов. При дейлемитской династии султанов Буидов к арабам присоединялись и персы, которые после гибели в сражениях на границе объявлялись «святыми» (пир), отсюда приставка Пир к имени павших предводителей отрядов газиев, именем которых назывались крепости в окрестностях города. Мы уже писали о том, что название ближайшего к цитадели крепости ал-Баба форта Пирдимашки скорее всего происходит от имени Пир Димашки [Аликберов, 2003, с. 55], тем более, что имя султана Пир-‘Али ад-Димашки в качестве предводителя местных газиев упоминается в «Дербенд-наме» [Derbend-Nameh, 1851, p. 86].
С включением Восточного Кавказа в состав империи Сельджукидов в составе защитников Дербенда стали преобладать тюркские (озузские) газии. Однако этнический состав этих отрядов и их предводителей оставалось разнородным, судя по списку захороненных в могильнике Кырхляр. Помимо султана Пир-‘Али ад-Димашки, источник приводит в этом списке султана Чумгу, султана Кух-хана, султана хаджжи Шамс ад-дина, султана Баба, султана Кучека и др. [Derbend-Nameh, 1851, p. 86-90].
‘Адли недвусмысленно объясняет, что имеется в виду под «пограничьем Баб ал-абваба» (ас-сагр би-Баб ал-абваб). Это выражение имеет отношение ко всей округе средневекового Дербенда, включавшего в себя сеть пограничных крепостей на севере и особенно на юге практически по всей протяженности 42 км. Горной стены (тюрк. Даг-бары), которая начинается от цитадели крепости и уходит к одной из вершин ближайших гор5. В самом источнике название этой стены приводится не иначе, как «Величайшая преграда / заграждение» (араб. ас-садд ал-а‘зам). После изучения текста сочинения, особенно в той части, где он прямо указывает, что «ту преграду называют Баб ал-абваб» [Risale-yi Babiye, p. 10], создается впечатление, что под «Величайшей преградой» автор имеет в виду не какую-то одну стену, а всю систему оборонительных сооружений Дербенда, состоявших из крепостных стен, двух параллельных стен с многочисленными воротами, защищавших сам город, а также Горной стены, продолжающей систему фортификаций в горной местности. В одном из списков «Дербенд-наме» зафиксировано общее персидское наименование этой оборонительной системы – Дарпуш (букв. «Заграждение ворот») [Аликберов, 2003, c. 45-47].
Особое внимание в сочинении уделяется местности вокруг Баб ал-джихад. Один из разделов «Рисале-йи Бабийе» посвящен важности молитвы в Баб ал-абвабе поблизости от ворот Баб ал-джихад. Тюркское название этих ворот Кырхляр-капы в нем не приводится, зато упоминается Кирклар (Кирхляр) как особо почитаемое место. Захороненные в этом месте жители ал-Баба (ахл-ал-Баб) будут воскрешены Аллахом восседающими на Бураках. Могильник Кырхляр как раз известен как место захоронения предводителей отрядов газиев [Аликберов, 2014, c. 368-389]. Богатый материал о «мучениках за веру» содержат эпитафии на многочисленных саркофагообразных надмогильных камнях из Дербента [Лавров, 1966, с. 61-62; Шихсаидов, 1984, с. 16].
В своей компиляции ‘Адли сообщает также ряд новых сведений по истории Дербенда. Начнем с того, что в одном из историй автор сочинения воспроизводит свидетельство некоего Салиха б. ал-Мусаййаба, который путешествовал со своим отцом и они «дошли до «рубежей Баб ал-абваба. Отец стал задавать вопросы некоторым амирам этих рубежей, одним из них был ‘Умар ад-Димашки [Risale-yi Babiye, p. 12]. Речь идет о предводителях отрядов газиев, а не о правителе города. Судя по их титулу амир, речь идет о начальном этапе арабской колонизации «пограничья», титул султан появляется только в сельджукский период. ‘Умар ад-Димашки и Пир-‘Али ад-Димашки – это два разных предводителя газиев «пограничья», жившие в разное время. Название дербендских ворот Баб Димашк вряд ли связано с ‘Умаром ад-Димашки – скорее, с названием квартала Димашк в Баб ал-абвабе, как и название местной квартальной мечети.
В процессе перевода текста персидского источника на турецко-османский язык ‘Адли сохранил для потомков информацию об «амире пограничья Баб ал-абваба» Абу-л-Хасане ал-Хаммади. Идентифицировать личность амира с таким именем с достаточной надежностью пока не удается. В «Китаб ал-ансаб» Абу Са‘да ас-Сам‘ани упоминается некий Абу-л-Хасан ал-Хаммади, но в качестве мусульманского судьи (кади) [as-Sam’ami, II, p. 252]. Ибн ал-Асир ал-Джазари в своей «Ал-Баб фи-тахзиб ал-ансаб» объясняет, что нисба ал-Хаммади восходит к Хаммаду б. Зайду (716-795), и под этой нисбой был наиболее известен кади Абу-л-Хасан ал-Хаммади [Al-Jazari, I, p. 384]. Поскольку высказывания Абу-л-Хасана ал-Хаммади зафиксированы ал-Хатибом ал-Багдади (ум. в 1071 г.), мы можем заключить, что потомок Хаммада б. Зайда жил задолго до XI в. Примечательно, что тот же ал-Хатиб ал-Багдади уверял, что единственно достоверными хадисами от Абу Хурайры являются лишь те, что переданы по следующей цепочке передатчиков: Абу Хурайра → Ибн Сирин → Аййуб ал-Сахтиани → Хаммад б. Зайд [Al-Khatib, p. 398].
Для понимания религиозной жизни населения Баб ал-абваба в VII-X вв. особую ценность представляют интересные сведения об одном из названий ворот в его северной, наиболее важной для обороны стене. ‘Адли выписал из древнего источника, что «в этой стене есть ворота, которые называютсяباب الذم Баб аз-зам» [Risale-yi Babiye, p. 10]. Это совершенно новая информация о Дербенде, которая ни в одном из известных источников более не встречается.
Наиболее надежной версией интерпретации этого распространенного названия является перевод Баб аз-зам как «Врата осуждения». В таком случае это может быть обозначением низкого и узкого проема, расположенного рядом с вратами Баб ал-джихад (Кырхляр-капы) в сторону моря, известного также как «Врата Судного дня» (Баб ал-кийама) (подробнее о них см: [Гаджиев, 2010, с. .]. Такая версия имеет под собой важное основание в самой семантике идеи осуждения за грехи в День страшного суда.
Могут иметь место и менее вероятные версии чтения этого названия, связанные, например, с местными топонимами. В частности, в сочинении «Та’рих» Халифы б. Хаййата ал-‘Усфури (XI, 339) аз-Зам упоминается как местность на Восточном Кавказе, на территории исторического Аррана (Алуана), между Араксом и Курой: «105/723-24 год. В этом году хакан с великим множеством тюрок двинулся в Арминию. Ал-Джаррах б. ‘Абдаллах выступил [против] него. Они встретились в месте, которое называется аз-Зам, между реками ал-Курр и ар-Рас в месяце рамадане и сражались несколько дней, затем Аллах обратил многобожников в бегство» [Бейлис, 2000, с. 38]. В.М. Бейлис, переводивший текст по иракскому изданию [Khalifa, 1386/1967], отметил в комментарии к данному топониму, что «не удалось найти упоминаний о местности или населенном пункте под таким названием в упомянутом регионе» [Бейлис, 2000, с. 38]. Кроме того, для привлечения этой версии необходимо сверить различные списки сочинения, поскольку в рукописном написании буквы зай и заль легко принять друг за друга.
В последнем из разделов сочинения с персидским заголовком автор упоминает и других людей, связанных с Дербендом. Например, некоего Мухаммада б. Салима, пожелавшего жить в этом городе и служить на границе. На своем пути он встретил старика и спросил у него дорогу в Баб ал-абваб. Узнав, куда он идет, старик с воодушевлением воскликнул: «Приветствую тебя, направляющего в такое благословенное место!» [Risale-yi Babiye, p. 26].
Примечательно, что в письменных источниках, написанных жителями Дербенда, хазары называются «нечестивыми и бесстрашными тюрками из Туркестана» [Risale-yi Babiye, p. 45]. Это еще раз подтверждает нашу гипотезу о характере Хазарского каганата, который на самом деле был государством тюркютов, заключивших в 567 г. военный союз с гунно-савирами («хазарами»), занимавшими прикаспийские степи к северу от Дербенда и потому воспринимавшихся арабами в качестве хазар [Аликберов, 2010, с. 44-67].
«Рисале-йи Бабийе» изобилует также общеизвестными сведениями исторического характера: «Баб ал-абваб – это величайшая стена между Румом (здесь – Восточно-Римская империя) и ‘Аджамом» [Risale-yi Babiye, p. 8]. «Стена [Баб ал-абваба] была построена для народов ‘Аджама. С одной стороны там море, а с другой стороны – гора» [Risale-yi Babiye, p. 9]. «На земле хазар есть один город, с одной стороны там горы, а с другой море. Его называют “Величайшая преграда” (ас-cадд ал-а‘зам) Баб ал-абваб» [Risale-yi Babiye, p. 29]. Часто исторические сведения смешиваются с мифологическими: «Передают, что великую стену города Баб ал-абваб построил Искандер Двурогий по указанию ангела Джабра’ила. А другую сторону сделал персидский шах Нуширван б. Кубад» [Risale-yi Babiye, p. 13-14].
Размеры оборонительного комплекса Баб ал-абваба в сочинении сильно преувеличены: «Длина этой стены равна тысяча раз по 1000 зира‘ и 48 зира‘. Ширина ее равна 1 500 зира‘ и 7 зира‘ [Risale-yi Babiye, p. 14]6. Время строительства, напротив, значительно уменьшена: «Эта стена, которая была построена для [защиты от] врагов, была завершена в течение семи лет. А с другой стороны стена была построена за четыре года». Зато более или менее правдоподобно указана стоимость строительных блоков: «Каждый ее камень был принесен специально для этой стены, и каждый из них стоил десять с половиной акча» [Risale-yi Babiye, p. 14]7. Наконец, дает легендарную датировку стен Дербенда: «И это сооружение было построено в 110 году после эпохи ‘Исы, мир ему. А между эпохой пророка Мухаммада ал-Мустафы («Избранного») и эпохой ‘Исы 665 лет» [Risale-yi Babiye, p. 14].
7. Мелкая серебряная монета, которая во времена Мурада III содержала около половины грамма серебра.
Заключение
Значение сочинения ‘Адли «Рисале-йи Бабийе» несколько шире, чем легендарная история, сакральная мифология и реальные события, связанные с историей ислама на Северо-Восточном Кавказе. Оно содержит ряд исторических фактов и дискурсов, которые интересны не только сами по себе, но и для сравнительного источниковедческого анализа с другими сохранившимися письменными источниками, созданными авторами из Дербенда (например, с сочинениями Абу-л-Касима ал-Варрака и Мухаммада ад-Дарбанди).
Мусульманские предания в различных разделах сочинения во многом повторяются, часто с дополнениями и уточнениями, поэтому в настоящую публикацию они не вошли. Требуют отдельного внимания личности передатчиков хадисов, определение хронологии их жизни и деятельности, реконструкция несохранившегося протографа сочинения, изучение вероятных арабских источников персидского протографа. По этой причине полный текст «Рисале-йи Бабийе» ‘Адли заслуживает отдельного критического издания.