СТАТЬИ

Африка остается крупнейшим объектом санкций среди всех макрорегионов мира, что обусловлено не только политической нестабильностью и конфликтами, но и большим геополитическим и геоэкономическим значением данного континента для бывших метрополий и других стран Запада. В соответствии с контекстом историко-политического развития Африки и имеющимися статистическими данными выделено три этапа санкционой политики по отношению к государствам Африки: холодная война, постсоветский и современный этапы. Главная особенность первого этапа состоит в низкой эффективности и нецелесообразности введения санкций в условиях холодной войны. Ее завершение на африканском фронте в конце 1980-х обозначило начало второго этапа санкционной политики, особенностью которого стало масштабное давление Запада, направленное на поддержку демократических институтов и исчезновение просоветских режимов. Одним из негативных эффектов этого вмешательства стала настолько серьезная дестабилизация африканского континента, что мировое сообщество оказалось неспособно контролировать его. Современный этап обозначился началом деятельности Международного уголовного суда в 2002 г., который получил возможность преследовать высокопоставленных лиц, в том числе президентов отдельных стран. Ответной реакцией на пристальное внимание к Африке, сопровождаемое усилением давления со стороны международного сообщества, стала популяризация идеи создания альтернативных инструментов регулирования отношений внутри макрорегиона. Помимо возможно субъективного отношения африканских элит это могло быть мотивировано низкой эффективностью санкций, которые, согласно статическим данным, достаточно редко достигают официальных целей и оказывают негативное влияние на качество и уровень жизни рядовых граждан.

Скачать JATS

Введение и постановка проблемы. С крахом колониальной системы и обретением независимости перед африканскими странами встала необходимость поиска новой идентичности, становления системы политического контроля, формирования постколониальной экономической модели и интеграции в глобальную политику и экономику. Столь радикальные изменения не могли пройти гладко – они повлекли за собой ряд негативных последствий, которые проявились в нерешенных до сих пор спорах между местными элитами за ключевые позиции в управленческой иерархии, сочетающей родоплеменные и колониальные элементы. Острая борьба за власть повлекла за собой становление авторитарных военизированных режимов, смена которых обычно происходила в ходе военных переворотов или революций, что негативно сказывалось на развитии макрорегиона в целом [Давидсон, 2020]. Вместе с тем экономические и политические связи бывших колоний и метрополий сохранялись. Более того, в некоторых странах – например, в ЮАР и Южной Родезии – после обретения независимости де-факто сохранилась колониальная система управления, при которой автохтонное население оставалось бесправным. Все это существенно замедлило развитие африканских государств и их интеграцию в глобальную систему международных отношений.
За последние 60 лет государства Африки совершили огромный скачок в социально-экономическом развитии. В 2020 г. сразу 6 африканских стран – Руанда, Эфиопия, Кот-д’Ивуар, Гана, Танзания и Бенин – вошли в десятку самых быстрорастущих экономик мира, а средние темпы прироста ВВП государств континента превышают 3%. Однако несмотря на существенные успехи, экономика большинства африканских стран по-прежнему характеризуется низкой диверсификацией, а ее развитие опирается преимущественно на экспорт сырья и сельскохозяйственной продукции [African…, 2020]. На фоне огромного демографического потенциала сохраняющаяся нищета и высокий уровень безработицы (в том числе среди образованного населения) оказывает крайне негативное влияние на общественные настроения [Global…, 2020]. В совокупности указанные факторы, подкрепленные этно-религиозными противоречиями, привели к образованию обширных конфликтных зон, угрожающих не только региональной, но и глобальной безопасности [Захаров и др., 2020].
Решение возникших политических кризисов затруднено их комплексностью, а также дефицитом ресурсов государств Африки, значительная часть которых была обозначена в западной научной литературе как хрупкие, несостоявшиеся или провалившиеся. Так, в соответствии со значением индекса хрупких государств (Fragile State Index), который оценивает устойчивость последних перед конфликтами, катастрофами и т.д., в 2019 г. из 31 страны мира, отнесенной к категории «тревога», 23 были расположены в Африке [Fragile…, 2019]. В целях минимизации угрозы распространения нестабильности в другие регионы мировым сообществом (прежде всего странами Запада) был предпринят целый ряд мер, часть из которых носила неоднозначный характер.
К их числу относится международное санкционное давление (в т.ч. «санкционное таргетирование»), которое может использоваться не только для преодоления политического кризиса, но также «… в целях ограничения возможностей, сковывания и в конечном итоге подчинения конкурента своей политической и экономической воле не только в международных делах, но все более и во внутринациональной повестке дня» [Фитуни, 2019, с. 25]. Эта характеристика находит подтверждение не только в научной литературе, но и в выступлениях политических лидеров Африки, которые нередко воспринимают действия западных держав как инструмент давления на «неугодные» режимы, экспансию и неоколонизацию [African…, 2013; Bond, 2020; Devecioglu, 2020]. В контексте обозначенной проблемы встает необходимость исторического обзора санкционной политики международного сообщества против африканских государств и элит, а также оценки ее эффективности и оправданности.
Материалы и методы. В основу настоящего исследования положены материалы базы данных «The Global Sanctions Database» (далее – GSDB), в которой представлены сведения о санкциях по странами и международным организациям за 1950–2016 гг.¹. В общедоступной версии GSDB представлена информация о 726 санкциях, которые классифицируются по трем параметрам. Во-первых, по виду рассматриваемых санкций: оружейное эмбарго, ограничения на передвижение отдельных лиц, торговые, финансовые и военные санкции. Во-вторых, по политическим целям введенных санкций: изменение политики, дестабилизация режима, предотвращение или окончание конфликтов, борьба с нарушениями прав человека, поддержка демократических институтов, противодействие терроризма, решение территориальных споров и другие. В-третьих, санкции разделены по степени их успешности или результативности на неудавшиеся, имеющие частичный или полный успех, продолжающиеся, а также санкции, завершившиеся переговорами по урегулированию спора [Felbermayr et al., 2020]. Таким образом, GSDB позволяет дать комплексную характеристику санкционной политики международного сообщества в Африке.

На первом этапе анализа данных GSDB были выявлены крупнейшие объекты и субъекты санкций. Среди первых нами были рассмотрены независимые африканские государства, в отношении которых мировое сообщество вводило санкции; среди вторых – государства, и международные организации, применившие санкции в отношении государств Африки. На втором этапе было рассмотрено соотношение эпизодов введения санкций по видам, целям и успешности, а также определена доля объектов и субъектов санкций в общем количестве последних.
Полученные результаты легли в основу выделения исторических этапов санкционной политики международного сообщества в Африке, которые основываются на наборе субъектов, целей и успешности применения санкций, а также закономерностях исторического развития санкций как инструмента политического давления. В этой связи среди субъектов санкций необходимо учитывать деятельность Международного уголовного суда (далее МУС) – «независимого договорного постоянно действующего судебного органа, наделенного юрисдикцией в отношении лиц, виновных в совершении наиболее тяжких преступлений, вызывающих озабоченность международного сообщества, а именно: геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений» [Report…, 2005]. Позже, в 2010 г., предметная юрисдикция МУС была расширена за счет включения в нее «преступлений агрессии», под которыми понимается «планирование, подготовка, инициирование или осуществление лицом, которое в состоянии фактически осуществлять руководство или контроль за политическими или военными действиями государства, акта агрессии, который в силу своего характера, серьезности и масштабов является грубым нарушением Устава ООН» (см. подробнее: [Rome…, 2002]). В связи с этим информационная база исследования была дополнена сайтом МУС, на котором представлена полная информация о его деятельности – в частности, о рассматриваемых ситуациях на африканском континенте.
Африка под санкциями: общая картина. Согласно данным GSDB, за период 1950–2016 гг. на государства Африки пришлось 260 эпизодов введения санкций, что составляет почти 2/5 их общего количества. Введенные санкции чаще всего носили комплексный характер: если рассматривать их структуру по видам, то субъекты чаще всего применяли финансовые ограничения (32,6%), а также оружейное эмбарго (17,4%), ограничения на передвижение отдельных лиц (14,4%) и торговые санкции (15,3%). С помощью санкций мировое сообщество стремилось достигнуть более 300 политических целей; наибольшая часть из них была ориентирована на поддержку демократических институтов (29,1%), а также на борьбу с нарушениями прав человека (24,5%) и завершение вооруженных конфликтов (19,4%). Остальные цели, в т.ч. борьба с терроризмом, решение территориальных споров, дестабилизация тоталитарных режимов и др., за рассматриваемый период оказались значительно менее «популярны» среди субъектов – суммарно на них пришлось только четверть всех санкций.
Крупнейшими объектами санкций среди государств Африки за тот же период были ЮАР (27 эпизодов), Ливия (17), Нигерия (15), ДРК (14), Судан (13), Кот-д’Ивуар, Либерия, Сомали (по 11), Гвинея и Нигер (по 10). Суммарно на эту десятку стран пришлось 52,9% общего количества эпизодов введения санкций. Наиболее активными субъектами по отношению к африканским странам стали США, Евросоюз (ЕС) и Организация Объединенных Наций (ООН) – они преследовали 192 политические цели (немногим больше половины их общего количества). Обращает на себя внимание тот факт, что крупнейшие субъекты санкций имеют разные приоритеты в своей политике, о чем свидетельствуют различия в структуре их санкций против африканских государств по политическим целям (табл. 1). Так, явным приоритетом для США является поддержка демократических институтов и защита прав человека. Этих же целей придерживается и ЕС, но, в отличие от США, он в значительно большей степени заинтересован в окончании вооруженных конфликтов в Африке [Dmitriev et al., 2020]. В то же время ООН, также как и ЕС, вводила санкции против государств африканского континента в целях поддержания мира и защиты прав человека, но практически не выступала за поддержку демократических институтов.
Таблица 1
Структура санкций США, ЕС и ООН против африканских государств по политическим целям, 1950–2016 гг. (%)

Политическая цель	США	ЕС	ООН
Поддержка демократии	26,2	30,2	7,8
Защита прав человека	26,2	33,2	23,4
Окончание войны	12,3	25,4	39,1
Предотвращения войны	9,2	3,2	12,5
Борьба с терроризмом	6,2	3,2	4,7
Дестабилизация режима	9,2	1,6	0,0
Изменение политики	6,2	0,0	10,9
Другое	4,6	3,2	1,6

Составлено авторами по: [Felbermayr et al., 2020]
Удельный вес крупнейших субъектов санкций в общем количестве санкций, преследующих различные политические цели, свидетельствует о дифференциации их сфер влияния в Африке и наличии «санкционной специализации» (табл. 2). Так, согласно имеющимся данным, ООН «специализируется» на санкциях, направленных на предотвращение войн в Африке (42,1% от общего количества санкций, преследующих соответствующую цель) и их окончание (34,7%), а также борьбу с терроризмом (27,3%). Санкционная политика США ориентирована на дестабилизацию режимов (66,7%), борьбу с терроризмом (36,4%) и предотвращение войн (31,6%). ЕС имеет менее выраженную «специализацию», но все же выделяется высокой долей санкций, введенных с целью защиты прав человека (22,8%) и окончания войн (22,2%). Примечательно, что ни ЕС, ни США не являются абсолютными лидерами по количеству санкций, введенных с целью поддержки демократических институтов – на этих акторов мировой политики приходится только 17,4 и 15,6% соответственно. Помимо стран «Глобального Севера», активно участвуют и африканские международные организации – в частности, Африканский Союз (10,3%) и ЭКОВАС (5,2%).
Таблица 2
Удельный вес США, ЕС и ООН в общем количестве санкций по видам политических целей, 1950–2016 гг. (%)

Политическая цель	США	ЕС	ООН	Итого
Поддержка демократии	15,6	17,4	4,6	37,6
Защита прав человека	18,5	22,8	16,3	57,6
Окончание войны	11,1	22,2	34,7	68,0
Предотвращение войны	31,6	10,5	42,1	84,2
Борьба с терроризмом	36,4	18,2	27,3	81,9
Дестабилизация режима	66,7	11,1	0,0	77,8
Изменение политики	10,8	0,0	18,9	29,7
Другое	15,8	10,5	5,3	31,6

Составлено авторами по: [Felbermayr, 2020]
Оценка эффективности санкций является достаточно болезненным вопросом для мирового сообщества, так как они нередко оказывают негативный эффект на качество и уровень жизни населения в государствах-объектах санкций, а также в третьих странах и даже самих субъектах санкций [Шарова, 2019; Сапунцов, 2018; Нуреев, Бусыгин, 2017]. Вместе с тем, даже если санкции и достигают своих целей, то не всегда можно говорить о реальных результатах – нередко требования мирового сообщества выполняются лишь формально [Григорян, 2019]. Тем не менее даже если оставить эту проблему в стороне, эффективность санкций по отношению к африканским государствам вызывает вопросы: только 39,9% из них завершилась полным успехом; 14,2% – частичным успехом и 9,2% – привели к переговорам по урегулированию споров; 10,9% – классифицируются как неудавшиеся; 25,7% по состоянию на 2016 г. еще не были сняты. Здесь необходимо отметить, что некоторые примеры «благополучного» исхода санкций неоднозначны. Например, введенные в 2012–2016 гг. санкции против Гвинеи-Бисау, направленные на демократизацию этого государства, по мнению субъектов санкций, завершились полным успехом, хотя индекс демократии в нем остается одним из самых низких в мире [Democracy…, 2019].
Таким образом, ни один другой континент мира не столкнулся с таким масштабным применением санкций как Африка. Наиболее распространенными причинами их введения чаще всего выступали вооруженные конфликты, гражданские войны, государственные перевороты и т.п. [Afriyie, 2018] Основными целями введения санкций являются поддержка демократических институтов, защита прав человека, а также прекращение вооруженных конфликтов. В то же время, эффективность подобных мер оставляет желать лучшего, поскольку, во-первых, своей цели достигает только немногим более половины санкций; во-вторых, они имеют негативные эффекты, которые чрезвычайно трудно прогнозировать. В свете имеющихся данных санкции могут восприниматься не столько в качестве инструмента стабилизации политической ситуации, сколько в качестве способа манипуляции элитами развивающихся стран. Действительно, стратегия догоняющего развития, для которой необходима финансовая и научно-техническая поддержка со стороны мирового сообщества, вынуждает многих их них следовать правилам, выработанным, прежде всего, западными странами [Taylor, 2020].
Исторические этапы санкционной политики мирового сообщества в Африке. В соответствии с контекстом ключевых историко-политических событий, затронувших Африку, и имеющимися статистическими данными мы выделяем три этапа санкционой политики мирового сообщества по отношению к странам этого континента: холодная война, постсоветский этап, современный этап.
Первый этап охватывает период до конца 1980-х годов², когда экономическая и политическая система многих молодых независимых африканских государств оставалась тесно связанной с бывшими метрополиями, при этом эти отношения были выгодны прежде всего для последних. Конкурентоспособной альтернативой³ капиталистическому пути развития стал социализм, предлагаемый СССР вместе с финансовой, политической, социальной и научно-технической поддержкой (см. подробнее: [Черная…, 2016, с. 177-178]). Советский Союз активно выступал против колониальной системы на протяжении всего своего существования, но его активизация в Африке началась фактически только в 50-х годах прошлого века [Денисов, Урнов, 2010]. Помимо чисто практических целей, политика СССР в Африке определялась логикой холодной войны с Западом, «…когда усиление собственных позиций в любой части света рассматривалась как ослабление противника» [Черная…, с. 215]. Влияние Советского Союза в Африке оставалось существенным вплоть до конца 1980-х годов, пока он не столкнулся с масштабным социально-экономическом и политическим кризисом, вызвавшим впоследствии распад СССР и коллапс просоветских режимов во всем мире [там же, с. 219]. В это же время фактически произошло завершение холодной войны на африканском фронте, а большая часть просоветских режимов прекратила свое существование в начале 1990-х.

Главная особенность данного этапа заключается в низкой эффективности торговых, финансовых и т.п. санкций [Felbermayr, 2020], а также в нецелесообразности применения санкций против африканских государств в принципе⁴. Низкую эффективность санкций можно объяснить тем, что молодые преимущественно слаборазвитые страны Африки только начинали свое формирование и интеграцию в глобальную экономику и политику, поэтому у мирового сообщества было не так много рычагов для санкционного давления на них. Нецелесообразность их применения определяется конкуренцией между СССР и странами Запада – в случае введения ограничений объект санкционного давление мог достаточно быстро переориентироваться на противостоящий идеологический лагерь. В связи с этим мы согласны с мнением И.И. Филатовой о том, что «единственной силой, которая реально могла противостоять авторитаризму и коррупции, была армия» или военное вмешательство [Черная…, с. 183]. Этими методами чаще всего и осуществлялась смена власти, в том числе свержение просоветских режимов в Буркина-Фасо [Smith, 2014], Гвинеи [Mendy, Lobban, 2013, pp. 296-297] и др.

После завершения холодной войны начинается второй этап санкционной политики мирового сообщества по отношению к Африке, который характеризуется активным применением соответствующих инструментов давления со стороны стран Запада. Среди целей введения санкций абсолютно доминировала поддержка демократических институтов (45,5%)⁵. В результате многие африканские режимы претерпели демократизацию – в целом ряде из них прошли законные президентские выборы, появились многопартийный государства. Параллельно с этим активизировались глубинные преобразования африканских обществ и их политической системы, в основе функционирования которой изначально лежал этнический, этнорелигиозный или племенной принцип [Давидсон, 2020]. Соответствующий принцип зачастую использовался в колониальном управлении и позже в рамках создании политических партий. Однако в силу того, что западные страны стремились оказывать поддержку исключительно партиям с общенациональным присутствием, количество «традиционных» партий сокращалось [Кассае Ныгусие, Ивкина, 2020].

В результате, после распада СССР и становления однополярного мира позиции Запада в Африке существенно укрепились: он стал играть определяющую роль в формировании политической и экономической системы государств континента, что также было характерно и для многих других регионов мира. Как справедливо отмечает Л.Л. Фитуни, «… в самом конце XX века формально “независимых” государств стало почти на две дюжины больше, но степень колониальности их положения в условиях монополярного мира многократно возросла» [Фитуни, 2020, с. 14]. По нашему мнению, именно с этого времени можно говорить о широком распространении неоколониализма, хотя, несомненно, это явление возникло гораздо раньше [Sarte, 2001; Горелов, 2014].
Резкое изменение политического контекста для многих африканских стран на фоне других социально-экономических проблем и культурно-цивилизационных разногласий имело крайне негативные последствия. Они выразились в целой серии кровопролитных войн, унесших жизни миллионов людей. При этом многие из этих конфликтов не решены до сих пор, а введение санкций зачастую не способствовало их завершению, а лишь ухудшало положение обычных граждан [Григорян, 2019].
Таким образом, основной особенностью данного этапа стало масштабное давление западных стран на государства Африки с целью утверждения демократических институтов и окончательное исчезновение просоветских режимов. Одним из основных инструментов реализации данной цели стало санкционное давление, о чем свидетельствует структура санкций по целям [Felbermayr, 2020]. Начавшаяся в это время глубинная перестройка политической системы целого ряда государств континента сопровождалась их экономической эксплуатацией со стороны бывших метрополий, а также США. В совокупности эти факторы привели к дестабилизации целого ряда стран Африки, замедлению их социально-экономического развития. Данные последствия оказались настолько серьезными, что страны Запада оказались неспособными контролировать ситуацию. Все это сопровождалось нарастанием критического отношения к всеобъемлющим (комплексным) санкциям – в научных работах стала все более популярна точка зрения о том, что такой инструмент применительно к целым государствам не достигает своей цели, а только наносит вред его развитию.
Сложившаяся ситуация заставила международное сообщество искать новые, более эффективные инструменты давления на элиты африканских государств, несущие ответственность за тяжелые преступления, но при этом оставляя не затронутыми обычных граждан. Одним из таких инструментов стал Международный уголовный суд. Несмотря на то, что идея создания подобного органа была озвучена Президентом Международного комитета Красного Креста Гюставом Муанье еще в 1872 г. [Moynier, 1872], ее практическая реализация началась фактически только в июле 2002 г. [Situation…, 2021], когда была ратифицирован Римский статут, принятый и открытый для подписания в 1998 г. (см. подробнее: [Волеводз, 2009].
Именно с этого времени начинается третий этап санкционной политики мирового сообщества по отношению к Африке, который продолжается до сих пор. Специфика современного этапа определяется особенностями работы МУС, среди которых отметим лишь наиболее значимые для настоящего исследования⁶: 1) МУС уполномочен привлекать к ответственности любых физических лиц, ответственных за совершение преступлений, входящих в его юрисдикцию (см. выше); 2) территориальная юрисдикция МУС ограничена территорией присоединившихся к Римскому статуту государств, а также к гражданам этих государств, находящихся на территории других стран. Тем не менее в двух случаях МУС все же имеет право вести дело на территории других государств – в том случае, если Совет Безопасности ООН передает некоторую ситуацию в МУС посредством резолюции или же когда государство обратилось к Секретарю Суда с заявлением о расследовании конкретного изолированного преступления; 3) в своей деятельности МУС ориентируется на преступления, совершенные после ратификации Римского статута, но его главная задача состоит в том, чтобы не допустить таких событий в будущем [Rome…, 2002]. МУС был наделен достаточно широкими полномочиями: в частности, он может привлекать к ответственности лидеров государств, а его территориальная юрисдикция потенциально может охватывать все государства мира.

На сегодняшний день к Римскому статуту присоединились 123 государства мира, их них 33 находятся в Африке [The States…, 2021]. При этом африканские страны «выразили свою приверженность учреждению МУС и подчеркнули важность создания и эффективной деятельности данного Суда для Африки и всего мирового сообщества в целом» [Букуру, 2018]. Однако пристальное внимание МУС к ситуациям в Африке привело к тому, что вскоре его деятельность стала восприниматься африканскими элитами как инструмент давления со стороны Запада [Butty, 2013]. Данная точка зрения основывается на том, что МУС до последнего время не расследовал ситуации за пределами континента: в настоящее время МУС разбирается в 13 ситуациях в 12 странах, из них 9⁷ – в Африке: Уганда, ДРК, Судан, ЦАР, Кения, Ливия, Кот-д’Ивуар, Мали, Бурунди. При этом все 29 дел, заведенных в отношении физических лиц, касались исключительно африканцев, большая часть из которых была так или иначе причастна к преступлениям, совершенным в пределах только трех стран: ДРК (8 процессов), Судане (6) и Кении (5) после 2002 г.⁸. Особенно сильный резонанс в кругах африканских элит был вызван судебными разбирательствами по ситуации в Дарфуре (расследование ведется с 2005 г.), Кении (2010) и Кот-д’Ивуаре (2012), в каждом из которых обвинения были выдвинуты в том числе к лидерам этих государств [Situations…, 2021]. В результате возросла степень недоверия к МУС, воспринимаемому элитами некоторых африканских государств в качестве инструмента не поддержания мира, а манипуляции. Ввиду данной проблемы Африканский Союз выступил за создание Международной уголовной палаты в рамках Африканского суда справедливости и по правами человека как альтернативу МУС [Букуру, 2018].

Африка остается подверженной наибольшему санкционному давлению по сравнению с другими регионами мира: за относительно короткий период времени насчитывается 104 эпизода введения санкций. Главными субъектами санкций выступали ЕС (24,0% общего количества эпизодов введения санкций), ООН (19,2%) и США (17,3%). Среди целей санкционного давления наиболее популярными была защита прав человека (33,8%), поддержка демократических институтов (24,6%) и завершение вооруженных конфликтов (22,5%). Говорить об эффективности и конкретных результатах современного этапа пока что рано – по состоянию на 2016 г. больше половины санкций не были сняты [Felbermayr, 2020].
Обсуждение. Среди особенностей современного этапа санкционной политики по отношению к государствам Африки, которые уже проявились достаточно четко, отметим, во-первых, изменение характера санкций. Произошла актуализация таргетированных санкций, ориентированных прежде всего на конкретных физических лиц, преследуемых в том числе МУС. Во-вторых, в это время обозначился тренд на усиление «саморегуляции» международных отношений в Африке. Об этом также свидетельствует активизация Африканского Союза, ЭКОВАС и др. организаций во внутрирегиональной санкционной политике – в совокупности за 14 лет они ввели почти 20% санкций. Тем не менее последний тезис носит неоднозначный характер, так как структура санкций со стороны данных организации по целями и объектам схожа с таковой у США и ЕС.
Полученные результаты свидетельствуют о том, что санкции остаются эффективным инструментом влияния Запада на элиты развивающихся государств Африки. Увеличение количества применяемых к ним санкций имеет негативное отражение в их социально-экономическом развитии, качестве и уровне жизни населения. Вызывает опасение тот факт, что данная проблема характерна для наименее развитых государств континента, которые столкнулись с активизацией радикальных террористических движений [Gorokhov et al., 2018], войнами и т.п. Введение против таких государств санкций еще больше ухудшает положение населения, что зачастую используется преступными элементами для вербовки новых членов и расширения своего поля деятельности.
Заключение и выводы. На данный момент можно констатировать низкую эффективность санкционной политики⁹ международного сообщества по отношению к Африке, что связано в том числе с недоучетом африканской специфики в ходе их планирования. Данный фактор объясняет стремление государств Африки к регулированию внутрирегиональных отношений и решению возникающих ситуаций без вмешательства стран Запада. В перспективе можно прогнозировать еще большее усиление тренда на увеличения самостоятельности этого континента как актора мировой политики. Однако в этой связи вызывает опасение тот факт, что некоторые африканские государства на данный момент не имеют ресурсов для решения существующих проблем и, нуждаясь в поддержке со стороны мирового сообщества, ориентируются на устоявшиеся, но далеко не всегда обоюдовыгодные отношения с бывшими метрополиями.

Решение существующей дилеммы будет зависеть от слаженности действий ключевых региональных организаций – в первую очередь Африканского Союза, степени вовлеченности Запада во внутреннюю политику государств континента, а также способности государств Африки устанавливать и поддерживать отношения с другими мировыми центрами. В любом случае возрастающая активность в санкционной политике и инициативы по созданию собственных альтернативных механизмов правовой регуляции подтверждают мнение о становлении африканского полюса многополярного мира [Абрамова, Фитуни, 2018], консолидация которого, судя по всему, будет происходить вокруг региональных организаций. Вместе с тем, в будущем можно ожидать переориентации вектора санкционной политики Африки с внутри- на внешнерегиональный.