В статье анализируется левантийский керамический импорт 1-го тыс. до н.э., обнаруженный в Мемфисском регионе, в том числе в некрополе Гиза силами Российской археологической экспедиции Института востоковедения РАН. Город Мемфис и его округа является ключевым для Египта регионом, расположенным на границе Верхнего и Нижнего Египта, не терявшим своего значения даже тогда, когда роль столицы получали другие города. Археологические исследования в Мемфисе, его пригородах и некрополях выявили значительное количество керамического импорта из Леванта – фрагментов амфор типа «торпедо» VII–III вв. до н.э., амфор с массивными ручками «кипрского типа» VII–IV вв. до н.э., реже – кипрской столовой посуды и косметических сосудов. Наряду с привозными предметами в Мемфисе и его некрополях обнаружены местные имитации перечисленных типов сосудов. В 1-м тыс. до н.э. Мемфисский регион демонстрировал устойчивые связи с Восточным Средиземноморьем, заложенные в более раннюю эпоху и выразившиеся в активном торговом, политическом и культурном взаимодействии. Колебания региональной мемфисской торговли оказались прямым отражением общеегипетско-левантийских связей, являвшихся двусторонними, что демонстрируется не только присутствием керамического импорта на египетских археологических памятниках, отчетливым влиянием восточно-средиземноморских изделий на египетскую ремесленную продукцию, но и появлением в Палестине, Финикии и на Кипре художественных предметов египтизированного облика – костяной и фаянсовой пластики, торевтики, вотивных терракотовых статуэток и др. Обилие левантийского импорта в Поздний период и его еще больший рост со времени вхождения Египта в состав Персидской империи в 525 г. до н.э. показывает вовлеченность иноземцев в древнеегипетскую жизнь и ремесло. Увеличение или уменьшение количества привозной керамики на археологических памятниках находится в прямой зависимости от политических событий, неизбежно отражавшихся на экономике региона и уровне торговых связей.

Скачать JATS

Уже с додинастического времени (IV тыс. до н.э.) Египет имел активные контакты с сопредельными регионами – Восточным Средиземноморьем, Северной Африкой и Нубией¹, несмотря на кажущуюся географическую обособленность, предопределенную природными условиями страны. При этом город Мемфис на всем протяжении существования египетского государства сохранял свою важную роль даже в те периоды, когда отдавал функции столицы другим городам – Иттауи, Фивам, Аварису, Ахетатону, Пер-Рамсесу, Бубастису, Танису, Саису, Александрии. Первоначально это было обусловлено его важным стратегическим положением у основания нильской Дельты, недалеко от места разветвления реки на рукава, фактически, на границе Верхнего и Нижнего Египта. С VII в. до н.э. Мемфис, наряду с Навкратисом и Дафнами, а позже и Александрией, стал одним из основных мест поселения иноземцев в Египте².

Керамический материал, обнаруженный при раскопках города, долгое время оставался либо неопубликованным, либо опубликованным с недостаточной информативностью³. Ситуация изменилась в 2021 г. с выходом в свет монументальной монографии швейцарского керамиста С.А. Лэммель, посвященной керамике, найденной в северо-восточной части Мемфиса, на возвышенности Ком-Туман [Laemmel, 2021]. Кроме этого, важные сведения предоставляет материал, обнаруженный в пригородах Мемфиса, прежде всего, в зоне его некрополей – в Абу-Роаше, Гизе, Абусире, Саккаре, Дахшуре, территориально входивших в состав Мемфисского нома (I нижнеегипетского нома Jnb(w)-HD «Белые стены»).

Археологические исследования в Мемфисском регионе выявили значительное количество образцов керамического импорта из Леванта – фрагментов амфор типа «торпедо» VII–III вв. до н.э., амфор с массивными ручками «кипрского типа» VII–IV вв. до н.э., изредка – кипрской столовой посуды и косметических сосудов, например, небольших финикийских кувшинов с грибовидным венчиком VI в. до н.э. и кипрских флаконов бил-бил VIII–VII вв. до н.э. [Karageorghis, Mertens, Rose, 2000, p. 39, 41, nos. 56, 58; Aston, 1996, p. 84; 2005, p. 121, pl. 131 (no. 160–161); Laemmel, 2021, p. 167, pl. 198 (8–12), col. pl. 82 (11–21), 83 (1–8)]. Последние были предметом импорта еще в эпоху Нового царства и Третьего Переходного периода: они имели форму маковой коробочки и, по-видимому, содержали опиум, использовавшийся египтянами в медицинских целях [Davies, Friedman, 1998, p. 216; Rummel, 2007, p. 48; Takahashi, 2022, p. 219, fig. 8.1]. Весь этот материал позволяет исследовать торговое и культурное взаимодействие ключевого для Египта региона и его географических соседей, в том числе наглядно демонстрируя степень влияния предметов импорта на египетские ремесленные изделия.
Левантийские амфоры «торпедо» и их египетские имитации
Продолговатые крупные амфоры с небольшими ручками-ушками и коническим донцем, из-за формы тулова называемые в зарубежной литературе «торпедо», производились в сиро-палестинском регионе (в Финикии, Палестине, Ханаане, средиземноморском побережье Сирии и в других областях Леванта, в том числе на Кипре) с VII по III вв. до н.э. [Defernez, 2001, p. 367–387; Regev, 2004, p. 340–344; Reynolds, 2005, p. 570, fig. 84; Wicenciak, 2009, p. 449, fig. 1.8–12; Burdajewicz, 2015, p. 13–17]. Прижившееся и используемое в специальной литературе название «левантийские / финикийские / ханаанские амфоры “торпедо”» достаточно условно и скорее следует сложившейся историографической традиции, хотя некоторые исследователи дополнительно используют типологию А. Сагоны (Sagona type 6, Sagona type 7) [Sagona, 1982, p. 73–110]. Эти амфоры транспортировались с вином⁴ в соседние регионы, в первую очередь – в Египет, особенно в т. н. Персидский период (525–332 гг. до н.э.) [Masson, 2011, p. 284]. Об их популярности свидетельствуют как археологические находки, так и рельефы в гробнице Петосириса (вторая половина IV в. до н.э.) в некрополе Туна эль-Гебель (рис. 1), где в пронаосе показан сбор винограда, давильный чан, розлив вина по кувшинам и процессия с амфорами, следующая к писцу и стоящему перед ним владельцу гробницы Петосирису [Lefebvre, 1923, vol. II, p. 18–19, vol. III, pl. XII]. Среди сосудов можно увидеть левантийские и эгейские амфоры узнаваемых форм, либо, по логичным предположениям отдельных исследователей, их египетские имитации [Marchand, 2013, p. 243, 248; 2022, p. 130; Marchand, Chang, Nannucci, 2018, p. 128].

Левантийские амфоры типа «торпедо» в большом количестве импортировались в Египет и Нубию [Defernez, Marchand, 2006, p. 68]; в Мемфисе (Ком-Туман) они составляют значительную часть находок – 606 фрагментов [Laemmel, 2021, p. 154–165, pl. 152–162, col. pl. 49–52], а также широко представлены в большинстве некрополей Мемфисского региона – в Гизе, Саккаре, Абусире, Дахшуре, Абу-Роаше.
В Гизе левантийские амфоры выявлены на Восточном плато в ходе работ Российской археологической экспедиции Института востоковедения РАН (рис. 2–3): 65 фрагментов обнаружено в скальных гробницах второй половины III тыс. до н.э. Хафраанха (G 7948), Персенеба (LG 78), Усера (GE 89), безымянных гробницах GE 17 и GE 18 [Kormysheva et al., 2015, p. 164, 202, fig. 60, 72 (11/17-1/5, 21, 12/18-1/3); 2018, p. 61, fig. 41 (16/22-2/2)]. Амфора 98/3/18, 19, находившаяся в погребальной камере Хафраанха, сопровождала вторичное погребение Позднего периода, устроенное в гробнице эпохи Древнего царства, но уничтоженное грабителями; сама амфора была разбита на 38 фрагментов [Kormysheva, Malykh, Vetokhov, 2010, p. 190, 204–205, fig. 58.1]. По аналогиям она датирована VI в. до н.э.⁵ Амфора 16/22-2/2 из гробницы Персенеба имеет более широкую датировку и относится к концу VI – первой половине IV вв. до н.э. Две амфоры 11/17-1/5, 21 и 12/18-1/3 из скальных гробниц GE 17 и GE 18 являются миниатюрными версиями этого типа, бытовавшими с VI по IV вв. до н.э.⁶

В гробнице Усера (GE 89) найдено 22 фрагмента от трех левантийских амфор 21/89/56, 59, 94, 21/89/77, 83 и 21/89/102 (рис. 2–3), рассредоточенных в слоях 13–16, заполнявших оба культовых помещения скальной гробницы и приуроченных, как и в случае с гробницей Хафраанха, к вторичным захоронениям Персидского периода, устроенным здесь. Они были потревожены грабителями, вероятно, в конце Римского периода (на это указывает наиболее поздняя керамика в этом комплексе, включая венчик 21/89/23, 24 амфоры типа proto-LRA 1 конца III в. н.э.), что и обусловило фрагментарную сохранность предметов.
Глина левантийских амфор из гробницы Усера близка, отличаясь лишь некоторыми нюансами. Для нее характерны средне-тонкая плотная текстура, светлые оттенки коричневого цвета⁷ и визуально значительное количество минеральных примесей – измельченного белого и серого камня. Примечательно, что из похожей глины были сделаны и амфоры 98/3/18, 19, 11/17-1/5, 21 и 12/18-1/3 из скальных гробниц Хафраанха, GE 17 и GE 18. Все это позволяет предположить общее происхождение этих амфор из одного региона, вероятно, палестинского. В то же время глина амфоры 16/22-2/2 из гробницы Персенеба содержит большое количество мелких красно-коричневых частиц и отличается бежево-оранжевым цветом⁸. По этим признакам место ее изготовления, видимо, находилось севернее – на финикийском побережье Средиземного моря: для местной тарной керамики (“yellow-red ware”) маркером является присутствие в тесте железистых окислов красного цвета [Regev, 2004, p. 350].

Аналогичные амфоры, главным образом, форм, характерных для VI – V вв. до н.э., достаточно часто встречены в ходе археологических исследований в Саккаре: в перемешанных слоях заполнения гробницы Ахетхетепа (Древнее царство), в слоях вторичных погребений в гробницах Паи и Раиа, Хоремхеба, Маиа (Новое царство), в саисских погребальных шахтах у пирамиды Униса, вблизи Анубейона, в т.н. Верхнем некрополе Позднего периода в западной части Саккары, а также в ходе разведок и в виде подъемного материала на всей территории памятника [Lecuyot, 2000, p. 241–242, fig. 2.1 (BE.18); 2007, p. 199, fig. 1.1–3; Aston, 2005, p. 120, 122, pl. 131–132 (no.155–158), 133 (no.171); Aston, Aston, 2010, p. 104–105, 137, fig. 18, 21, 24, 31 (no.307–309, 314–317); Hussein, Marchand, 2019, p. 114, fig. 14, 17; Smoláriková, 2002, p. 34; Rzeuska, 2007, p. 211–212, fig. 1–4; Myśliwiec et al., 2008, p. 438, fig. 540 (no.47–50); Gallorini, 2007, p. 790, 796, fig. 1a, 3 (no.2067)].
Единичные фрагменты левантийских амфор «торпедо» найдены в самом северном некрополе Мемфиса – в Абу-Роаше, а также при раскопках расположенного недалеко от Мемфиса города Гелиополь (рис. 2) и в южной части мемфисского региона – в Дахшуре (в поздних слоях у пирамидного комплекса царя XII династии Сенусерта III) [Marchand, 2007, p. 180, fig. 10; Petrie, Mackay, 1915, p. 7, pl. XI.34; Allen, 2000, p. 44, fig. 3.10; Allen, 2014, p. 88, fig. 4d].
О популярности подобного рода керамических изделий (точнее, продуктов, привозимых в них) свидетельствует распространение по всему Египту практики изготовления имитаций амфор типа «торпедо» [Defernez, Marchand, 2006, p 69–71]. Справедливости ради следует сказать, что египетские гончары в эпоху Позднего периода часто подражали иноземным формам – не только левантийским, но также греческим и персидским⁹ (рис. 3–4).

Если гончарные мастерские в Мемфисском регионе, занимавшиеся производством имитаций левантийский амфор, пока не обнаружены, то сами сосуды из местной красножгущейся аллювиальной или беложгущейся мергельной глины представлены в достаточном количестве как в самом городе [Laemmel, 2021, p. 165–167, pl. 164–166, col. pl. 54], так и в его некрополях (в восточной Гизе, Саккаре, Абу-Роаше)¹⁰. Примечательно, что импортные сосуды и их египетские имитации могли находиться в одном комплексе: например, амфора 21/89/43, 44 (рис. 3–4) из скальной гробницы Усера (GE 89) в Гизе соседствовала с привозными образцами, но визуально отличалась от них желтовато-зеленым цветом и включениями в глину.

Египетские имитации левантийских амфор бытовали более короткий интервал времени, нежели импортные прототипы – с первой половины V по первую четверть III вв. до н.э. [Masson, 2011, p. 285–286, fig. 112–113; Myśliwiec et al., 2008, p. 447; Marchand, 2013, p. 243, 249, fig. 16]. При этом нетипичный красный или красно-коричневый цвет местных изделий мог маскироваться белым, бежевым или желтовато-белым ангобом, как в случае с амфорами из Навкратиса [Gantès, 2007, p. 150] или из керамического комплекса GE 40 в Гизе (рис. 3–4: 12/40/1).
Прекратив существование в III в. до н.э., амфоры типа «торпедо» послужили прототипами для «пунических амфор» Карфагена, однако в своем родном регионе им на смену пришли иные формы с коническим («морковновидным») туловом, которые нередко называют «бейрутскими амфорами». Эти разновидности не получили широкого распространения, а в Египте обнаружены пока только в его северной части, преимущественно в Александрии и на Синае [Regev, 2004, p. 344–346; Reynolds, 2005, p. 570, fig. 85–91]. Примечательно, что в начале I тыс. н.э. в палестинском регионе вновь появляются винные амфоры с торпедообразным туловом («тирские амфоры», Almagro 54 / LRA 4 [Reynolds, 2005, p. 574–575, fig. 153–157; Piéri, 2005, p. 109–110]), так что традиция изготовления подобной керамической тары хотя и прерывалась, но имела длительную, историю, завершившуюся в середине VII в. н.э. с арабским завоеванием Восточного Средиземноморья.
амфоры с массивными ручками «Кипрского типа»
Среди находок в Мемфисском регионе иногда встречаются примечательные амфоры с крупными толстыми ручками-петлями, заметно выступающими над венчиком сосуда (рис. 5–6). Этот тип амфор (Sagona type 13), в зарубежной литературе называемый “basket handle transport amphorae of Cypriot type” и «les amphores à anses de panier», появился в VII в. до н.э. (возможно, несколько раньше – в конце VIII в. до н.э.) на Кипре, затем, в VI–IV вв. до н.э. его изготовляли на Родосе, в Финикии и Палестине. На финальных этапах бытования типа – в III–II вв. до н.э. – производственные центры таких амфор были ограничены Кипром и северной Финикией [Defernez, 2001, p. 391–393; Wolff, 2011, p. 15].
Амфоры с массивными ручками крупные, толстостенные, высотой 45–85 см, согласно дипинти и следам содержимого, служили для транспортировки оливкового масла [Defernez, Marchand 2006, p. 66; Laemmel, 2021, p. 164]. Их объем варьируется от 20 до 80 л, соответственно, сосуд с содержимым мог весить до 100 кг [Wolff, 2011, p. 15; Göransson, 2013, p. 48]. Конструкция ручек как у корзины позволяла пропустить через них деревянный стержень (рис. 5) и перенести крупный тяжелый сосуд двум людям, как это было показано на бронзовой чаше VII в. до н.э., найденной в Саламине (Кипр) и имеющей гравированный декор финикийско-египетского облика¹¹.

В Египте амфоры с массивными ручками найдены по большей части в Дельте и на Синае, тогда как в нильской долине их находки единичны [Petrie, 1886, pl. XVII.17, 20–21; Gratien, 1997, p. 71, fig. 1 (no.5-70); Defernez, 2007, p. 593, fig. 8; Defernez, Marchand, 2006, p. 66, fig. 2; Gantès, 2007, p. 148–149; Marangou, Marchand, 2007, p. 252, fig. 65–71; Masson, 2007, p. 363–364, fig. 1.2]. В мемфисском регионе их ареал ограничен собственно Мемфисом, Саккарой [Laemmel, 2021, p. 164–165, pl. 162–164, col. pl. 53; Marangou, Marchand, 2009, p. 242; Defernez, Marchand, 2006, p. 66] и Гизой (рис. 5–6). В последнем случае фрагменты такой амфоры, имеющей параллели в керамике второй половины V в. до н.э. (см.: [Marangou, Marchand, 2009, p. 244–245, fig. 23.2]), были рассеяны по сравнительно большой территории у гробницы Кахерптаха (G 7721) в северо-восточной части Гизы¹² и не позволяют определить ее первоначальное местонахождение и область применения в некрополе. От аналогов экземпляр из Гизы отличается наличием гончарной метки, прочерченной до обжига по влажной поверхности на плече сосуда, между основаниями одной из ручек.

Глина амфоры из Гизы бежево-красного цвета (2.5YR5/6 и 2.5YR6/6), средне-тонкой текстуры, со значительной примесью песка, черного и белого камня. Визуально она схожа с гончарными глинами Палестины, а не Кипра, что может служить основанием именно таким образом локализовать место производства данного сосуда.
В Египте были обнаружены имитации амфор с массивными ручками, изготовленные из аллювиальной глины, что косвенно показывает на популярность такого вида керамической тары, несмотря на свою громоздкость. Происходят они как из Мемфиса (всего два фрагмента), так и Фаюмского оазиса, восточной Дельты (Мендес) и Телль эль-Херра (Синай) [Laemmel, 2021, p. 167, col. pl. 54; Defernez, Marchand, 2006, p. 67–68, 82–83, fig. 7, 16a–c; 2016, p. 128, 139–143, fig. 2, 11–12; Marangou, Marchand, 2007, p.253, fig. 72–75; Marchand, 2013, p. 243, fig. 15].
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В Поздний период (664–332 гг. до н.э.) в Мемфисский регион осуществлялся масштабный ввоз амфор с вином и маслом из Леванта. Хотя в 664–525 гг. до н.э. столицей номинально был Саис, Мемфис по-прежнему оставался важным городским центром, где продолжала жить египетская знать, и, кроме того, целые кварталы занимали иноземцы, как указывал Геродот (Hdt. II.154) и что подтверждается археологическими данными [Ярмолович, 2019, с. 30]. В это время, судя по значительному количеству амфорной тары, импортное вино и масло из Восточного Средиземноморья и Эгеиды¹³ пользовалось большой популярностью, скорее всего, у указанных выше категорий обитателей Мемфиса.

Завоевание Египта персами в 525 г. до н.э. вернуло Мемфису лидирующие позиции, сделав его столицей сатрапии Ахеменидской империи и местом дислокации ахеменидского сатрапа. В V–IV вв. до н.э. заметно увеличивается приток амфор из сиро-палестинского региона, основными потребителями вина и масла из которых могли быть как персидская и подчиненная ей египетская администрация, так и представители мемфисской знати и средних слоев египетского общества. На последнее указывает обнаружение амфор типов «торпедо» и с массивными ручками в скромных погребениях египтян в Саккаре и Гизе.
Популярность иноземного вина и масла, видимо, спровоцировала активное производство египетскими гончарами имитаций левантийских, кипрских и греческих амфор. Более того, в Поздний период фиксируется сильное влияние на египетское гончарное ремесло иноземных форм и производственных методов [Ярмолович, 2020, с. 24], что связано и с активностью греческих колонистов в Египте, и с вхождением страны в состав державы Ахеменидов, для которой было свойственно насаждение «имперского стиля»¹⁴.

С приходом в Египет Александра Македонского и основанием новой столицы на Средиземном море – Александрии – Мемфис потерял свои позиции, как минимум, как центра торговли. По крайней мере, основной керамический импорт, датированный Птолемеевским периодом (332–30 гг. до н.э.) концентрируется в Александрии, ее пригородах, северной части Дельты и на Синае¹⁵, тогда как в Мемфисском регионе его находки носят спорадический характер. Более того, наглядно сокращается и доля восточносредиземноморского керамического импорта в самой Александрии, место которого замещает греческая или местная продукция: практически прекращаются поставки вина из Леванта, что логично связывать с затяжным конфликтом между Птолемеями и Селевкидами, кульминацией которого стала серия Сирийских войн в III–II вв. до н.э. Как заметила Д. Дзержбицкая, «вина Сиро-Палестины (Сарепты) в небольшом количестве еще присутствовали на египетском рынке в течение III в. до н.э., но исчезли, когда Египет уступил эту территорию Селевкидам в битве при Панионе (Пании) в 200 г. до н.э. Только после завоевания этой области римлянами в 64/63 г. до н.э. сиро-палестинские вина вернулись в Египет» [Dzierzbicka, 2015, p. 203–204].

Итак, Мемфисский регион в I тыс. до н.э. демонстрировал устойчивые торговые и культурные связи с Восточным Средиземноморьем, заложенные в более раннюю эпоху и выразившиеся в активном взаимодействии, не только торговом, но политическом и культурном. При этом колебания региональной мемфисской торговли оказались в прямой зависимости с общеегипетско-левантийскими связями и являются их прямым отражением.
Египетско-левантийские связи были двусторонними, что маркируется не только присутствием керамического импорта на египетских археологических памятниках, отчетливым влиянием восточно-средиземноморских изделий на египетскую ремесленную продукцию, но и появлением в Палестине, Финикии и на Кипре художественных предметов египтизированного облика – костяной и фаянсовой пластики, торевтики, вотивных терракотовых статуэток и др.