В статье, основанной на ряде авторских расчетов, индексов и моделей, исследуются экономические достижения развивающихся стран (РС) на фоне развитых государств (РГ). Показано, что если в РГ, несмотря на сохранение ими в целом  лидирующих позиций в сфере инноваций и современных технологий, произошло - вследствие утраты демографического дивиденда, деиндустриализации и сокращения нормы капиталовложений - каскадное снижение темпов прироста подушевого ВВП (ПВВП)  и совокупной факторной производительности  (СФП; в среднем с 2,5% в год в 1950-1980 гг. до 1,6% в 1980-2000 гг. и 0,7% в 2000-2022 гг.), то в целом по РС ситуация более оптимистичная.  
Хотя (а) во многих странах т.н. Глубокого Юга макроэкономическая результативность в целом невысока, (б) большинство афро-азиатских и латиноамериканских стран переживает острые экологические и социальные проблемы, (в) РГ проводят политику сдерживания роста ряда РС, в целом они, благодаря успехам Китая, Индии, других, преимущественно азиатских РС, осуществивших прагматичные реформы и экспортоориентированную индустриализацию,  добились значительного прогресса. 
В последние два десятилетия с небольшим РС опережали в целом РГ по эффективности капиталовложений в 2,5 раза, по средним темпам прироста промышленного производства и СФП – соответственно в пять и два раза. Их доля в мировом ВВП, выросшая за последние сорок лет в полтора раза до 3/5, может, по имеющимся прогнозам, увеличиться к середине века до ¾. Иными словами, примерно через три десятилетия соотношение экономической мощи стран Востока и Юга и стран Запада (в пользу первых) вполне возможно будет таким, каким оно было в планетарной экономике до промышленной революции и колониального порабощения первых последними. 

Скачать JATS

В настоящее время весьма важно разобраться в сути глубинных противоречий, которые стали буквально разламывать нашу планету. Деля ее в тенденции на два блока – обобщенно the West and the Rest (см.: [Абрамова, Фитуни, 2020; Rodrik, 2022]). Как представляется, РГ, сохраняя лидерство в ряде ведущих отраслей и технологий, теряют многие конкурентные преимущества (см. [Мельянцев, 2021]), чем дальше, тем больше сдавая – не без жесткого боя – свои позиции в мировой экономике быстро модернизирующимся РС.
Опираясь на ряд индексов, расчетов и моделей, попытаемся, не претендуя на окончательные выводы, уточнить важнейшие контуры происходящей глобальной конвергенции по уровню развития стран Востока и Юга, с одной стороны, и РГ – с другой¹, ее важнейшие составляющие, факторы и последствия.

ДИНАМИКА ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА И РАЗВИТИЯ

Человеческая цивилизация, пройдя за многие сотни и тысячи лет своего существования через суровые, нередко экзистенциальные, испытания - пандемии, глубочайшие экономические, мальтузианские и экологические кризисы, геополитические шоки, гражданские, локальные, региональные и мировые войны, сопровождавшиеся достаточно часто чудовищными по своим масштабам актами геноцида в Европе, Азии, Америке, Африке и Австралии, массовым порабощением одних народов другими, сумела (почему и как все еще недостаточно исследовано) за последние пару столетий с небольшим осуществить гигантский рывок в своем развитии – встать на путь т.н. современного экономического роста. Т.е. сравнительно быстрого, пока еще, подчеркнем, преимущественно экстенсивно-интенсивного, но все более и более инновационно-ориентированного роста.
При этом колоссальные геополитические и геоэкономические пертурбации, происходившие в мире в этот период, свидетельствуют о том, что, несмотря на ряд хотя и возросших, но недостаточных усилий, предпринятых международными организациями и правительствами многих РГ и РС, экономический рост в глобальной экономике (был и) остается далеко не инклюзивным, а напротив, весьма неровным и неравномерным [Дерюгина, 2020; Цветкова, 2020; Акимов, 2022; Мельянцев, 2022 (2)].
По нашим расчетам (см. диагр. 1), среднегодовой темп прироста (СГТП) ПВВП в целом по планете вырос с почти нулевой отметки (0,0-0,1%) в доиндустриальную эпоху в 1000-1800 гг. до 0,6-0,7% в период становления индустриальной цивилизации в странах Запада и Японии и колониального освоения ими большей части оставшегося мира в 1800-1950 гг. (в ныне РГ 1,1-1,3% – втрое-вчетверо больше, чем в колониях, полуколониях и отставших странах (0,2-0,4%)).
В 1950-1970-е гг., в которые происходила реиндустриализация РГ, а также деколонизация и первичная модернизация стран Востока и Юга, СГТП ПВВП в целом по миру вырос более чем вчетверо – до 2,7-2,8%. При этом в среднем по РС, несмотря на примерно вдвое более высокий СГТП численности их населения, чем в РГ (2,1% vs 1,1%), СГТП их ПВВП оказался лишь немногим более чем на четверть ниже, чем в последних (2,6% vs 3,6%).
В последние четыре с небольшим десятилетия, в которые развернулись информационная революция и широкомасштабная глобализация, вызванные ими глубокие финансово-экономические и социальные противоречия (о чем – ниже), привели, несмотря на достигнутый НТП и углубление МРТ, к торможению СГТП ПВВП в мире примерно до 2%. При этом страны «золотого миллиарда», являясь пока еще основными генераторами инновационного и технологического развития в мире, но быстро теряющие демографический дивиденд, имеющие в ряде сегментов экономики более высокие сравнительные издержки производства, чем ряд РС, и во многом «подсевшие» на т.н. финансовую ренту [Аджемоглу, Робинсон, 2021, с. 648-650], обнаружили каскадное снижение СГТП их ВВП: до 2,3% в 1980-2000 гг. и 0,9-1% в 2000-2022 гг.
Между тем в целом по РС СГТП их ПВВП после периода, на который пришлись резкий спад цен на энергосырьевые ресурсы, распад / развал мировой системы социализма и Азиатский финансово-экономический кризис, удвоился – с 1,8% в 1980-2000 гг. до 3,6% в 2000-2022 гг., почти вчетверо превзойдя скромные достижения полустагнирующих экономик Запада и Японии. Это прежде всего связано с успехами экспортоориентированной индустриализации азиатских стран.
Почеркнем, однако, что, если СГТП ПВВП в среднем по странам Южной Азии (ЮАЗ) и РС Восточной Азии (ВАЗ) достигал в 1980-2000 гг. соответственно 3,1 и 5,9% и в 1980-2022 гг. 4,2 и 6,1%, то в трех других крупных регионах Востока и Юга, большинство стран в которых специализируются на экспорте сырья и товаров их первичной переработки и, как правило, в целом уступают многим азиатским РС в последовательном проведении прагматичных институциональных и экономических реформ, он был намного ниже. В рассматриваемые два периода упомянутый показатель по ним вырос, но был невысоким: в среднем по странам Латинской Америки (ЛА) 0,4-0,5% и 1,2%; по арабским странам (АС) (-)0,1-0,2% и 1,1%; по Африке южнее Сахары (АЮС) (-)0,8-1,2% и 1,3%².

Средние темпы прироста ПВВП зависят от многих факторов, в т.ч. от того насколько темпы устойчивы. Сделанные нами расчеты показывают, что, вопреки расхожим представлениям, коэффициент их вариации в целом по РС в 1981-2022 гг. (81%) оказался более чем на четверть ниже, чем в среднем по РГ (113%).
При этом в более динамичных азиатских РС этот параметр (в РС ВАЗ 33%, ЮАЗ 62%), которому придается немалое значение в их макроэкономических стратегиях, был многократно ниже, чем в АЮС (1150%), ЛА (270%) и АС (875%). Расчеты показывают, что корреляционная связь между величиной средних темпов прироста ПВВП и их погодовой вариацией достаточно высокая (по шкале Чеддока), отрицательная ((-)0,71) и значимая (p

Относительное отставание по уровню ПВВП ныне РС в среднем от РГ, возросшее (в «разах») с 1,5 в 1800 г. до 5 – в 1950 г., 6,6 – в 1980 г. и 7,3 – в 2000 г., в последние два с небольшим десятилетия – на фоне резкого спада в динамике ПВВП в РГ – сократилось до 4,1 раз в 2022 г., в т.ч. весьма круто в целом по РС ВАЗ – с 19,7 в 1980 г. до 3,3 в 2022 г., по ЮАЗ – соответственно с 17,5 до 7,5 раз.
Между тем показатель отставания по ПВВП от РГ вырос в 1980-2022 гг. по ЛА – с 2,2 до 3,1 раз, по АС⁴ – с 2,2 до 3,5 раз и по АЮС в среднем с 11 до 13,2 раз. Высокие значения показателя по ЮАЗ и, особенно, АЮС, в которых сосредоточена основная часть критически бедного населения мира, – свидетельство серьезных сбоев процесса его глобализации.

Используя для более комплексной оценки достижений РС индекс человеческого развития (ИЧР)⁵, заметим, что если в 1800-1950 гг. колониальные и зависимые страны отставали по его СГТП от ныне РГ в среднем почти вдвое (0,5% vs 0,9%), то в 1950-2022 гг. РС, вступив на путь реформ и преобразований, по рассматриваемому показателю (1,9%) сумели на 3/5 опередить РГ (1,2%; рассчитано по диагр. 2). В результате относительное отставание в целом по РС по уровню ИЧР от РГ, выросшее с 1,8 в 1800 г. до 3,5 раз в 1950 г., сократилось до 2,8 раза в 1980 г. и 2,2 в 2022 гг., но остается весьма высоким по двум вышеупомянутым регионам Глубокого Юга.

Успехи РС, которые в целом сумели, вопреки предсказаниям западных экспертов, значительно нарастить долю вложений в физический и человеческий капитал в ВВП [Мельянцев, 2022(1)], активизировать приток ПИИ⁶, улучшить в целом качество госуправления, весьма рельефно проявляются в том, что доля РС в приросте мирового ВВП выросла с менее 1/3 в 1800-1950 гг. (когда многие из них были колониями и полуколониями) до не менее 2/5 в 1950-2000 гг. и ¾ (!) в 2000-2022 гг.⁷ Вклад Китая в прирост мирового ВВП увеличился с менее 1% в 1800-1950 гг. и 3-4% в 1950-1980 гг. до 10-12% в 1980-2000 гг. и 28-29% в 2000-2022 гг., в то время как по США он, напротив, весьма значимо сократился – с немногим менее 1/3 в 1800-1950 гг. до 1/5 в 1950-2000 гг. и 1/10 в 2000-2022 гг.

МОДЕЛИ И ФАКТОРЫ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА

Сфера, в которой наиболее заметно опережение развивающимися странами развитых государств по динамике производства, — это промышленность. В РГ деиндустриализация и сервисизация экономики⁸, а также офшоризация производства, происходившие в последние десятилетия, привели к тому, что СГТП их промышленной продукции в 2000-2021 гг. не превышал 1,0-1,1% (в США и Германии 1,1%, в Японии 0,5-0,6%). Между тем РС по рассматриваемому показателю в целом, практически по В. Высоцкому, «уже пятикратно выходят вперед»⁹ (5,5%¹⁰; в Индии свыше 6%, в КНР 8-9%).

Согласно рассчитанной нами модели¹¹, в 2000-2021 гг. более высокий СГТП ВВП в РС (4,3%)¹² по сравнению с РГ (1,2%) определялся на 1/3 – их (РС) более низкими значениями исходного уровня ПВВП и на 2/3, т.е. главным образом, - более чем восьмикратным превосходством РС над РГ в СГТП промышленного производства (средненевзвешенные значения соответственно равнялись 4,3% и 0,5%).

GR_Yi = 2,16 - 0,03*Y/P2000i + 0,54*GR_INDi (p

F-StatProb=6,82E-22; R²adj. = 0,86. Примечание. GR_Yi – СГТП ВВП (%), Y/P2000i – подушевой ВВП в 2000 г. в тыс. долл. и ППС 2017 г., GR_INDi – СГТП промышленного производства; i – страна. Рассчитано по источникам к диагр. 1.
Справедливости ради отметим, что, хотя РС в начале 2020-х гг. в целом опережали РГ (а) по доле обрабатывающей промышленности (ОП) в ВВП – на треть (в целом 19% vs 14%), (б) по доле в общемировой добавленной стоимости, создаваемой в ОП (рассчитанной в ППС), также на треть (57% vs 43%), (в) по доле в мировом экспорте высокотехнологичных товаров – более чем на 2/3 (63% vs 37%), они в среднем, несмотря на огромный прогресс прежде всего в Китае и новоиндустриальных странах, по уровню производительности труда все еще в 2,6-2,8 раза отставали от РГ¹³.

Представляется полезным смоделировать процесс экономической конвергенции РС и РГ, используя несложную мультифакторную модель, учитывающие важнейшие внутренние и внешние макроэкономические, а также институциональные факторы.
GR_Yi = 1,95 - 0,07*Y/P2000i + 0,065*mPKHKi +0,23*GR_Xi + 0,032*∆INSTi (p

Нами выявлено, что опережение по СГТП ВВП крупными динамичными странами ВАЗ и ЮАЗ ведущей шестерки РГ (в 2000-2021 гг. 7,4% vs 1,4%) объясняется:
(а) на 2/5 - в среднем более низким у первой группы исходным уровнем ПВВП (в 2000 г. соотв. 4,4 тыс. долл. и 45,4 тыс. долл. в ППС 2017 г.);
(б) на 1/5 - более высокой у первой группы долей вложений в физический и человеческий капитал в ВВП (в среднем за период соотв. 43% и 29%);
(в) более чем на ¼ - более высоким СГТП физического объема экспорта товаров и услуг (соотв. в среднем 8,7 и 2,4%)¹⁴;

(г) на 1/10 - разницей в приросте за период показателя качества институтов (среднее невзвешенное индикаторов эффективности государства и верховенства закона (соотв. (+) 16 и (-) 3 проц. пункта)).
Мобилизовав прежде всего внутренние источники финансирования и обеспечив солидный приток ПИИ (см. выше), РС сумели в целом, вопреки ранее сделанным западными экономистами прогнозам, не только существенно увеличить долю вложений в физический капитал в ВВП (с 6-8% в 1800-1950 гг. до 20-21% в 1950-1980 гг., 22-24% в 1980-2000 гг. и 26-28% в 2000-2022 гг.)¹⁵, но и перегнать РГ как по этому важнейшему макроэкономическому показателю, так и по эффективности капиталовложений.

В отличие от РГ, в которых коэффициент предельной капиталоемкости роста (КПКР)¹⁶ ВВП в целом вырос с 4,3 в 1950-1980 гг. до 7,5 в 1980-2000 гг. и 13,8 (!) в 2000-2022 гг., в результате чего эффективность капвложений снизилась втрое, в среднем по РС КПКР хотя и вырос, но не столь круто, как по РГ. В 2000-2022 гг. он достиг в 2,5 раза меньшей величины (5,5), чем в среднем по РГ, в т.ч. в ЮАЗ 4,8, в РС ВАЗ и даже в АЮС 5,5. Однако оказался несколько выше, чем в среднем по РС, - по АС (6,2) и существенно выше по ЛА (8,3¹⁷).

Наши расчеты по формуле Харрода-Домара¹⁸ показывают, что опережение развивающимися странами развитых в 2000-2022 гг. по СГТП ВВП (4,9% vs 1,6%) лишь на 1/5 можно объяснить более высоким значением доли капвложений в ВВП в РС по сравнению с РГ (27% vs 22%) и на 4/5 (!) более высоким значением эффективности капвложений (0,18 vs 0,07).

То, что у РГ проблемы с динамикой эффективности производства, подтверждается также следующими фактами. По имеющимся данным Всемирного банка, в 2000-2021 гг. СГТП производительности труда в целом по РГ (0,9%; в США 1,4%, в Германии и Японии по 0,4%) оказался вчетверо ниже, чем в среднем по РС (4%). Правда, по группам РС показатель сильно варьирует: в РС ВАЗ и ЮАЗ – соотв. 6,3 и 4,5%, в АЮС 1,5%, в АС и ЛА – по 0,8%.
По нашим расчетам, в целом по миру, несмотря на существенный прогресс, достигнутый в последние десятилетия в технологиях и инновациях и углубление МРТ, происходит заметное снижение СГТП СФП – с 1,9% в 1950-1980 гг. до 1,3% в 1980-2000 гг. и 1% в 2000-2022 гг., на наш взгляд, обусловленное прежде всего замедлением СГТП СФП в РГ (соотв. с 2,5% до 1,6 и 0,7%; см. диагр. 3).
Между тем, в тех РС (КНР, Индия, азиатские НИС), которые проводили прагматичную и последовательную политику экономической модернизации, направленную на повышение международной конкурентоспособности, качества управления и образования, внедрение как заимствованных, так и (во все большей мере) своих технологических новшеств, СГТП их СФП оказался в последние десятилетия в целом заметно выше, чем в среднем по РГ.
Хотя в ряде других групп РС, в т.ч. в АЮС, ЛА и АС, СГТП СФП был невысок, в целом РС сумели в последние два десятилетия примерно в полтора раза его повысить по сравнению с периодом 1950-2000 гг. – до 1,3%. Более того, если в 1950-1980 гг. РС отставали по рассматриваемому показателю от РГ почти втрое (0,9% vs 2,5%) и в 1980-2000 гг. – более чем вдвое (0,7 vs 1,6%), то в 2000-2022 гг. они (РС) в целом уже обгоняли РГ почти вдвое (1,3% vs 0,7%; см. диагр.3).
Нельзя, однако, не отметить, что, во-первых, нестабильность мировой экономической и геополитической конъюнктуры в последние 10-15 лет по ряду известных причин резко выросла, что не могло не сказаться негативно на динамике ВВП и производительности даже наиболее быстрорастущих стран мира, в т.ч., например, Китая [Sharma, 2022].
Во-вторых, если по РГ вклад СФП в прирост ВВП, хотя в тенденции несколько снизился по сравнению с 1950-1980 гг., составлял в 2000-2022 гг. в целом, пусть не превалирующую, но значительную часть (в среднем до половины) прироста их ВВП, то в среднем по РС он едва ли существенно превышал ¼ (хотя и вырос примерно с 1/5 в 1950-1980-2000 гг.). При этом, если в азиатских НИС, КНР и Индии вклад СФП в прирост ВВП в 2000-2022 гг. варьировал от 1/3 до 2/5, то по АС, АЮС и ЛА он колебался от 15 до 25%.
В-третьих, если в Индии и Китае уровень их СФП от среднего значения по РГ в 1980-2022 гг. вырос в 1,5-1,6 раза до соответственно ¼ и 1/3, то в ряде регионов РС с медленной динамикой производительности, в т.ч. АС, ЛА и АЮС, рассматриваемый показатель сократился более чем на ¼, составив к 2022 г. соответственно в первых двух от ¼ до 1/3, а по АЮС – менее 1/5¹⁹.

Как видим, РС в целом заметно продвигаются по шкале экономического прогресса, но скорость продвижения сильно варьирует в разных регионах и группах РС. Многое, помимо прочего, зависит от их успехов в инновационной сфере.
Нельзя не признать, что РГ в целом не препятствуют трансферту в РС простых и средних по сложности технологий (в основном – на коммерческой основе). Однако экспорт из РГ в РС наиболее передовых технологий по соображениям экономической и военной безопасности, как правило, существенно ограничен²⁰. Это, конечно, не может не сдерживать рост ВВП и производительности в РС.

Развитие инновационной сферы в РС в немалой мере тормозится и по внутренним причинам: сравнительно невысокий уровень образования и подушевого дохода, невысокое и во многих десятках РС мало меняющееся к лучшему качество социальных институтов, непоследовательность в проведении необходимых реформ, высокая / возросшая в них политическая нестабильность.
Тем не менее, судя по многим признакам, прогресс в инновационной сфере РС зрим и явен, хотя далеко не одинаков в разных группах стран. Среднее число редуцированных (в годах начального образования) лет обучения взрослого населения в целом по РС выросло в 1950-2022 гг. более чем вчетверо – до 8-9 лет (с 1/5 до половины от среднего показателя РГ). Индикатор охвата обучением в высшей школе увеличился в РС в 1980-2021/2022 гг. почти в 5 раз – до 35-36% (с ¼ до почти половины от уровня РГ). При этом, однако, если в целом по странам ЛА и РС ВАЗ показатель достиг 50-55% (отставание от РГ примерно на 15-20 лет), то по ЮАЗ и АЮС – 25-27 и 10-12% (отставание от РГ – соотв. на 40 и 60 лет)²¹.

По охвату населения интернетом РС быстро подтягиваются к РГ: с 1/20 (1,4% vs 27%) в 2000 г. до примерно 1/3 (20% vs 66,5%) в 2010 г. и более 2/3 (64% vs 91%) в 2022 г. При этом разрыв между АЮС и ЛА почти двукратный – 43 vs 81%. РС конвергируют к уровню РГ и по индикатору охвата населения широкополосным интернетом – с 1/6 (4% vs 24%) в 2010 г. до более 2/5 (15% vs 34%) в 2022 г. Однако при этом в АЮС и ЮАЗ показатель достиг всего 1-2%, в то время как в США и КНР 37-38%²².

По доле внутренних расходов на НИОКР в ВВП в целом РС быстро сближаются с РГ: с менее 1/5 (0,4% vs 2,2%) в 1980 г. до 3/5 (1,9% vs 3,1%) в 2022 г. Весьма весом вклад КНР, в которой показатель достиг 2,5%, что выше, чем в ряде РГ и, увы, вдвое выше, чем в РФ. Между тем в ЮАЗ, АС и ЛА его значение не превышает 0,7-0,8% ВВП, а в АЮС 0,3%²³. По показателю числа поданных заявок на патенты на 1 млн. жителей КНР, в которой он вырос за последние два десятилетия более чем в сорок раз (до 1,2-1,3 тыс. в год), опережает Индию в 26 раз, ЛА – в 13-14, РФ в 4-5 раз, Германию – на 2/5, Но при этом все еще отстает от США на 2/5, примерно вдвое – от Японии и вчетверо от Республики Корея (РК).

Хотя, например, по доле в общей мощности установленных суперкомпьютеров РС сильно отстают от РГ (в 2010 г. 27% vs 73% и в 2022 г. 11% vs 89%)²⁴, а мощность самого производительного суперкомпьютера в КНР в 2022 г. была на порядок меньше, чем в США (соотв. 93 vs 1102 петафлопса²⁵), ряд РС, в т.ч. входящих в БРИКС, наращивают свои усилия в создании сверхмощных компьютеров, а КНР, по имеющимся сведениям, сделала существенный прорыв в сфере квантовых компьютеров.

Кроме того, за счет Китая идет заметное сокращение разрыва в использовании роботов между РС и РГ. Отставая в числе применяемых промышленных роботов на 10 тыс. промышленных работников от Сингапура, РК, Тайваня в среднем в 4-5 раз, от Японии и Германии – вдвое и от США – на четверть, КНР значительно увеличила свою долю от общемирового числа новых устанавливаемых промышленных роботов – с менее 1/3 в 2016 г. до более ½ в 2021-2022 гг. ²⁶

Хотя место на шкале инновационного прогресса ряда РС, в т.ч. АЮС, ЛА и АС, существенно ниже тренда инновационного развития²⁷, сгенерированного по уровню подушевого ВНП (см. граф. 1), ряд других, преимущественно быстрорастущих азиатских РС, расположены выше тренда. Например, Индия, Вьетнам, Таиланд, Малайзия, не говоря уже о РK. Относительный уровень инновационного развития Китая, сделавшего стратегическую ставку на прорывное развитие в сфере науки и технологий, вдвое выше той планки, которая соответствует его подушевому ВНП, и он по уровню инновационного развития практически находится в группе РГ, занимая позицию выше Испании, Италии, Австралии, Канады, Японии и Франции.

ФИНАНСОВЫЕ, ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДОГОНЯЮЩЕГО РАЗВИТИЯ

Экономический прогресс РС имеет и значимые позитивные плоды, и немалые издержки. Вышеприведенные факты и ряд других, о которых пойдет речь ниже, говорят о том, что вследствие существенных успехов нескольких десятков РС международная конкурентоспособность всей группы РС выросла относительно РГ, в которых, как отмечалось, в последние десятилетия динамика эффективности производства снизилась.
По нашим подсчетам по имеющимся данным за 2013-2022 гг., совокупное сальдо платежного баланса по текущим операциям (ПБТО) в РС (4,37 трлн долл.) оказалось почти в 34 раза (!) больше, чем в целом по РГ (0,13 трлн долл.). При этом, что симптоматично, совокупное положительное сальдо ПБТО (а) стран Восточной и Южной Азии (4,2 трлн) и (б) Западной Азии (1,1 трлн долл.²⁸) по абсолютной величине (5,3 трлн долл.) было соразмерно колоссальному совокупному отрицательное сальдо ПБТО США ((-) 5,1 трлн долл.)²⁹, продолжающих терять позиции по ряду векторов развития.

Рассчитав расширенный индекс беспокойства (РИБ), включающий четыре ключевых макроэкономических и социальных показателя³⁰ по группе РГ и странам БРИКС за 2000-2022 гг., можно обнаружить, что в первой группе стран ситуация резко ухудшилась – с 9 п.п. в 2000 г. до 19 п.п. в 2022 г. Сказались, как представляется, эффекты глубокого финансово-экономического кризиса, охватившего РГ, его последствий, финансовой накачки во время пандемии и общая утрата ряда конкурентных преимуществ, которые стали переходить к РС, в т.ч. к таким крупным динамичным странам, как Китай и Индия.

По странам БРИКС рассчитанный нами РИБ³¹, который в 2000 г. был на 2/3 выше, чем по РГ, к 2022 г. снизился – с 15 до 13 п.п., став на 1/3 ниже, чем по РГ. Это было в немалой мере следствием успехов двух упомянутых гигантов, а также достаточно быстрого экономического роста РФ до начала / середины 2010-х гг., когда произошло ужесточение политики, проводимой странами Запада, по сдерживанию ее развития, а также, хотя в более слабой степени – Китая. Не случайно поэтому РИБ по БРИКС после заметного снижения (с 15 п.п. в 2000 г. до 10 п.п. в 2012 г.) затем в целом вырос, как отмечалось, до 13 п.п. в 2022 г.³²

Несмотря на ряд описанных выше успехов РС, форсированное наращивание во многих десятках из них доли капиталовложений в ВВП, сравнительно низкая эффективность инвестиционных проектов (прежде всего в АЮС, ряде АС и ЛА)³³, возникновение т.н. «узких мест» и перекосов в экономике, а также продовольственных, энергетических и иных дефицитов, ужесточение условий внешнего заимствования привели в РС к увеличению задолженности.

Если в среднем по РГ совокупный непогашенный долг к ВВП в 1980-2022 гг. вырос примерно в 1,9 раза до 340%, то в целом по РС – существенно больше – в 2,4 раза до 210% их ВВП. Четыре с лишним десятилетия назад показатель общей задолженности (к ВВП) последних не достигал половины от РГ. В 2022 г. его величина превысила 3/5 «планки» последних³⁴. Значительный рост, правда, преимущественно внутренних, долгов произошел в КНР, в которой коэффициент предельной капиталоемкости роста ВВП за последние 15-20 лет увеличился почти вдвое. Если в 2007 г., до начала глобального финансово-экономического кризиса, показатель совокупного долга КНР к ее ВВП был больше, чем в среднем по другим РС в 1,5 раза, то в 2022 г. – уже в 2,1 раза и достиг ~ 290% ее ВВП³⁵.

Об экологической «цене» экономического роста РС написано немало. Подчеркнем, что, несмотря на ряд мер, принятых ими по уменьшению углеродного следа, на них, по имеющимся данным, в 1990-2019 гг. приходилось, в частности, 94-96% прироста выбросов двуокиси углерода, в т.ч. на КНР – свыше 3/5. Если в РГ, которые сильно озабочены состоянием своей окружающей среды и делают немало для «озеленения» своего экономического роста, в т.ч. действуя весьма «креативно», переправляя в РС экологически грязные производства, выбросы двуокиси углерода на одного человека в год сократились в рассматриваемый период почти на 1/5, то в РС в целом картина иная.
Ускоренная индустриализация и урбанизация привели к тому, что вышеприведенный показатель увеличился на 3/5, в т.ч., например, в ЮАЗ в 2,5 раза, в РС ВАЗ – в 3,5 раза, в КНР – в 4 раза до 7,6 тонн. Значение этого параметра в КНР в 2019 г. было больше в 11 раз, чем в АЮС, в 5 раз – чем в ЮАЗ, втрое – чем в ЛА и достигло 9/10 от среднего уровня РГ (притом что ПВВП КНР не превышал 1/3 от показателя РГ)³⁶.

Как отмечалось, по такому ёмкому социально-экономическому показателю, как ИЧР, РС в целом существенно конвергировали к уровню РГ, в т.ч. по его важнейшему компоненту – средней продолжительности предстоящей жизни от рождения – с менее 3/5 в 1950 г. (37 vs 66 лет) до 9/10 (71 vs 79 лет) в 2022 г. Однако, дифференциация, и весьма немалая, остается по т.н. показателю средней продолжительности предстоящей здоровой жизни от рождения между наименее развитыми странами и РГ (48-50 vs 72-74 года, [Healthy Life Expectancy, 2023]).
Быстрый экономический рост, в т.ч. в ряде крупных РС, таких как Китай, и реализация программ социального развития способствовали тому, что доля т.н. критически бедного населения (критерий – подушевое потребление менее 2,15 долл. в ППС 2017 г.) в общей его численности сократилась в целом по РС за последние 30 лет значительно – с ½ до 1/10. Однако доля умеренно бедных (критерий – подушевое потребление свыше 2,15, но менее 6,85 долл. в ППС 2017 г.) выросла на 1/5, а их абсолютная численность – почти удвоилась с 1,6 млрд до 3 млрд человек. Если и в Китае и ЛА сильно сократившаяся общая доля бедного населения уже составляет немногим более ¼, то в ЮАЗ и АЮС – свыше 4/5. За рассматриваемый период абсолютная численность бедного населения увеличилась в них соотв. более чем на 1/3 (с 1,1 млрд до 1,5 млрд человек) и примерно вдвое (с 460 млн. до 1 млрд человек)³⁷.

Если судить по индексу социального прогресса (ИСП)³⁸, по которому имеются данные за 2011-2022 гг., то по семерке крупных РГ он едва ли сколько-нибудь заметно увеличился (с 85 до 86,2), в то время как по странам БРИКС показатель вырос с 56,2 до 64, и СГТП ИСП в последних оказался на порядок выше: 1,2% vs 0,1%. В результате страны БРИКС по ИСП в целом существенно подтянулись к уровню РГ – с 2/3 до ¾.

Но это так называемые средние цифры. Между тем степень инклюзивности развития, как экономическая, так и социальная, во многих афро-азиатских и латиноамериканских странах остается весьма низкой. Данные о концентрации богатства, приходящегося на «топовый» 1% населения, свидетельствуют о том, что если в КНР и Европе этот показатель составлял в 2021 г. «всего» 30-31% (что тоже очень много) и даже в США – 35%, то в Индии и ЛА он достигал 39-41%, а в Африке 44-45% [Credit Suisse, 2022, p. 140]. Хотя по ряду социально-экономических метрик положение бедных слоев населения даже в субсахарских и южноазиатских странах медленно, но в тенденции меняется к лучшему, тем не менее, (а) высокий уровень неравенства, существующий в немалом числе стран Востока и Юга, а также (б) политика дискриминации и сдерживания, проводимая экономически продвинутыми государствами в отношении многих из них, тормозит их экономическое и социальное развитие (см.: [The World Bank, 2022]).
Резюмируя, подчеркнем, что в отличие от РГ, в которых, несмотря на переход к технологиям 3-й и 4-й промышленной революции, в результате обострения внутренних противоречий и утраты ими ряда конкурентных преимуществ произошло значительное замедление роста производительности, РС в целом добились за последние десятилетия сравнительно больших успехов. Обнаружилась заметная конвергенция РС к РГ по уровню подушевого ВВП, производительности, индексам человеческого развития и социального прогресса.
Доля РС в мировом ВВП выросла в полтора раза с 2/5 в 1980 г. до 3/5 в 2022 г.³⁹ и, по имеющимся прогнозам,⁴⁰ увеличится еще на треть до ¾ к середине столетия [Gedminas, Kevin, 2023]⁴¹. Этот важный параметр относительной экономической мощи стран Востока и Юга в целом, похоже, приближается к их доле в мировом продукте, которая существовала до экономического рывка стран Запада в результате промышленной революции и колониального порабощения почти всей другой, незападной части мира.

Чтобы прогресс в РС был более ровным, равномерным и динамичным и его лучше могли почувствовать миллиарды людей в странах Глубокого Юга, необходимо значительно активизировать проведение в них инклюзивных институциональных и экономических реформ и изменение глобального мирового порядка в пользу РС, в которых ныне проживает почти 7 из 8 миллиардов жителей Земли.