В статье анализируется современная англоязычная историография политики Коммунистического интернационала в отношении африканского региона. Выбор англоязычных стран обусловлен тем, что значительное количество исследований, посвященных как непосредственно тактике Коминтерна в отношении Африки, так и деятельности его африканских секций публикуются именно в США, Великобритании, Канаде, Австралии, ЮАР и Индии. Актуальность данной темы вызвана как открытием новых фондов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), которые в том числе затрагивают деятельность африканских коммунистических партий, так и возникшей в связи с этим возможностью переосмыслить некоторые вопросы, в том числе связанными с политикой данных компартий: в чём заключалось влияние Коминтерна на их тактику; каков был характер этого влияния; какую роль в политике Коминтерна занимали национальный и колониальный вопросы и каковы результаты их реализации. Констатируется, что традиционалистский подход к анализу деятельности Коминтерна и его национальных секций, который оформился до и во время холодной войны по-прежнему значительно представлен в англоязычной историографии. Однако, окончательное утверждение нового подхода («ревизионистского») способствовало определённому пересмотру существующих тенденций: в статье присутствуют оценки как отрицательного, так и положительного влияния Коминтерна на отдельно взятые компартии, на политическую ситуацию в стране или регионе. Автор приходит к выводу, что принадлежность к той или иной стране не обусловила отношения исследователей к одному из направлений, однако, некоторая закономерность всё же прослеживается: историки из Великобритании и Канады чаще всего стоят на позициях традиционализма, американские учёные – на позициях ревизионистского направления. Эта принадлежность достаточно условная, однако ключевые расхождения исследователей по основным вопросам, а также участие в дискуссиях и определение своим оппонентам вполне устоявшихся взглядов позволяют так или иначе определить научную направленность их работ.

Скачать JATS

Коминтерн – международная организация, объединявшая коммунистические партии в 1919–1943 гг. В англоязычной историографии Коммунистического интернационала сложилось два концептуальных подхода к изучению его деятельности. Представители первого («традиционалистского») указывают на тотальный контроль за политикой Коминтерна и его зарубежных секций со стороны лидеров РКП(б)/ВКП(б) и Советского правительства, что способствовало его деятельности в русле внешнеполитических интересов последних; представители другого («ревизионистского») подхода рассматривают Коминтерн как объединение обладающих (в различные периоды в разной форме и степени) значительной независимостью в принятии внутренних ключевых политических решений коммунистических партий, также имеющих возможность участвовать в управлении этой международной организацией и отмечают положительный вклад Коминтерна в решение различных мировых политических вопросов (в том числе колониального и расового) в первой половине XX в. [Суздальцев, 2021, с. 18-30].
Рост публикаций, посвящённых изучаемой теме, в англоязычной историографии датирован 60-90-ми гг. XX в. Чаще всего историки отмечают либо отрицательные, либо положительные последствия вмешательства Коминтерна в африканский регион. Исследователи, критикующие политику III Интернационала в Африке, приходят к выводам о том, что Коминтерн использовал Рандское восстание 1922 г. (стачка белых шахтёров, переросшая в вооружённое выступление) в Южной Африке в качестве катализатора для критики коммунистической партии (КПЮА) за то, что она не боролась с расовыми предрассудкам, и не привлекала в свои ряды негритянских рабочих [Simons, Simons, 1969, p. 294-296; Davies, 1978, p. 80-108; Clingman, 1992, p. 120; Hirson, 1993, p. 63-94; Krikler, 1996, p. 349-372; Solomon, 1998, p. 164]; что Лига против империализма (созданная в 1927 г.) не добилась значительных результатов [Spitzer, LaRay, 1973, p. 418-419]; что официальные лица Коминтерна мало что знали о ситуации с южноафриканцами, что вкупе с интересами советской внешней политики сделало его деятельность в Африке неэффективной [Record, 1971, p. 84-86; Kaner, 1973, p. 86-122; Wilson, 1974, p. 260-261; Hargreaves, 1993, p. 257]; что КПЮА не смогла построить Народный фронт, преодолев расовую пропасть [Cooper, 1996, p. 73-107]; что не все африканские коммунисты и социал-демократы согласились с «21 условием» - часть членов покинула партию [Mantzaris, 1981, p. 164]; отмечаются катастрофические результаты политики «туземной республики», которая была навязана КПЮА на VI конгрессе Коминтерна в 1928 г. [Hirson, 1989, p. 51-65]. Однако, в достаточно большом количестве присутствуют публикации, в которых написано о стабилизирующем влиянии Коминтерна на Африку. Например, отмечается вклад III Интернационала в антиколониальную борьбу, а также в решение расовых вопросов (даже таким известным «традиционалистом, как Т. Дрейпер) [Degras, 1956, p. 398-401; Draper, 1960, p. 315-328]; историки пишут о том, что к концу 1920-х гг. КПЮА благодаря политике Коминтерна превратилась в многорасовую партию, базирующуюся в основном на африканском большинстве страны [Johns, 1965, p. 61-78; Simons, Simons, 1969, p. 620], что способствовало объединению широких масс негритянских рабочих на почве классовой борьбы [Johns, 1975, p. 200-234; Johns, 1995, p. 217]; что значительное количество чернокожих коммунистов, например сенегалец Ламин Сенгор активно участвовали в политической жизни своих стран, выступая за их независимость [Langley, 1973, p. 300-310]; что после VII конгресса Коминтерн не стремился ослабить колониальную освободительную борьбу, как минимум Коммунистическая партия Великобритании (КПВ) продолжала поддерживать антиколониальные движения [Branson, 1985, p. 123].
В последние десятилетия вопрос изучения деятельности Коминтерна в Африке по-прежнему значительно представлен в англоязычной русистике. Исследователей волнуют главным образом те же вопросы, которые были представлены в вышеупомянутом историографическом обзоре. Преобладают мнения о контроле за национальными коммунистическими партиями, а также об отсутствии у Коминтерна информированности об особенностях национальной специфики в регионе и его тактических ошибках.
Например, преподаватель Университета Йорка (Великобритания) Э. Дрю – одна из самых влиятельных исследователей африканского коммунизма считает, что «большевизация» компартий (начавшаяся в 1924 г.), а также тактика «класс против класса» (проводимая с 1928 по 1935 гг.) имели разрушительные последствия для КПЮА, численность которой в результате раскола сократилась с 3 тыс. членов в начале 1929 г. до 100 к апрелю 1931 г., а также для Алжирской коммунистической партии (АКП) [Drew, 2003, p. 167-202; Drew, 2004, p. 337-356; Drew, 2007, p. 203-207; Drew, 2014, p. 291]; к концу 1920-х годов большинство членов КПЮА составляли чернокожие, но руководящие посты по-прежнему в основном занимали белые, о расовом равенстве в партии пока речь не шла, что сильно затрудняло её работу [Drew, 2000, p. 94; Drew, 2007, p. 119], что также отмечает Дж. Криклер (Эссекский университет, Великобритания) [Krikler, 2005(2), p. 51-74]. По мнению Дрю, политика Коминтерна в Африке не учитывала местную специфику, в том числе и поэтому в КПЮА процветала фракционная борьба сторонников и противников Коминтерна, партии была свойственная демонизация социалистов, критиковавших Москву, тезис о туземной республике расколол партию, а также провалилась политика Народных фронтов [Drew, 2000, p. 3; Drew, 2014, p. 289-291]. Единственная реальная защита, которая была у КПЮА от Коминтерна, заключает Дрю, это расстояние [Drew, 2000, p. 191]. При этом историк приходит к выводам, в которых также указывает на положительное влияние Коминтерна, благодаря которому в Южной Африке были открыты вечерние школы, профсоюзы, начала издаваться газета «Негритянский рабочий», значительная часть африканских коммунистов получила образование в Москве (в основном, в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ)), а также были проведены масштабные кампании против колониализма и империализма – в числе прочих в 1927 г. в Брюсселе был созван конгресс угнетённых наций, поддержанный такими личностями, как Альберт Эйнштейн, Махатма Ганди, Бертран Рассел и др., на котором присутствовали 174 уполномоченных делегата из 31 страны [Drew, 2007, p. 144, 150; Drew, 2014, p. 287]. Дж. Криклер также, как и ряд исследователей, написавших свои работы в годы холодной войны считает, что неправильные оценки Коминтерном Рандского восстания 1922 года и последовавшая за ним критика КПЮА способствовала дезорганизации взаимодействия белых и черных рабочих в Южной Африке [Krikler, 2005(1), p. 110].
Схожая с Э. Дрю риторика свойственна преподавателю Университета Флиндерса (Австралия) Э. Смиту, который пишет, что «третий период» был для африканских коммунистических партий катастрофическим, стратегия Народного фронта не слишком изменила ситуацию - к 1935 г. почти вся повседневная работа в партии прекратилась, газета не распространялась, а в партии осталось всего несколько десятков членов. Смит также вполне справедливо отмечает, что в период осуществления тактики «класс против класса», в конце 1920-х гг. Коминтерн участвовал в создании двух организаций – Лиги против империализма (LAI) и Международного комитета профсоюзов негритянских рабочих (ITUCNW), что способствовало усилению антиколониальной борьбы [Smith, 2016, p. 287; Smith, 2017, p. 679-682; Smith, 2019, p. 235]. Н. Редферн (Манчестерский университет, Великобритания) утверждает, что к концу 1930-х годов колониальная деятельность вообще перестала привлекать внимание Коминтерна, примером чего является роспуск Лиги против империализма в 1937 г. [Redfern, 2017, p. 51], а без его поддержки европейским коммунистическим партиям было сложно поддерживать антиколониальные движения [Redfern, 2005, p. 79].
К. Морган (Манчестерский университет, Великобритания), опубликовавший в 2017 г. монографию, посвященную изучению культа личности в коммунистических партиях, считает, что сталинизация заключалась главным образом в том, чтобы лидерами крупных партий стали авторитетные политики, сосредоточившие всю полноту власти в своих руках, но при этом, будучи лояльными к неформальному руководителю Коминтерна И.В. Сталину; в ЮАР таким человеком стал Мозес Котане, избранный генеральным секретарём КПЮА в 1938 г., что окончательно закрепило лояльность партии по отношению к Коминтерну [Morgan, 2017, p. 42-43].
О КУТВ пишет в своей статье преподаватель Нью-Йоркского университета (США) М. Кирасирова. Она приводит статистику, согласно которой несколько десятков африканцев закончили это учебное заведение, однако, часть из них была репрессирована, например, египтянин Хами Селам, после выпуска работавший врачом в Москве, обвинённый в шпионаже в пользу Великобритании [Kirasirova, 2017, p. 11, 23-24].
Дж. Ридделл (Институт Онтарио, Канада) приходит к выводу, что в эпоху Коминтерна единый антиимпериалистический фронт стал решающим фактором только в Китае. В странах же Африки темпы антиколониальной революции были намного медленнее, чем предполагалось [Riddell, 2019, p. 118]. Его соотечественник О. Драчевич, в последние годы посвятивший несколько публикаций изучению расового и колониального вопросов, придерживается мнения, что эти направления политики Коминтерна в годы реализации тактики «класс против класса» а также Народных фронтов были неэффективны по той причине, что их осуществление было поручено европейским компартиям, которые были слабо заинтересованы в этом направлении политики, сам же Коминтерн отстаивал внешнеполитические интересы СССР в том числе в борьбе против фашизма. Не произошло серьёзного прорыва в решении расового и колониального вопросов даже после создания Международного комитета профсоюзов негритянских рабочих [Drachewych, 2020, p. 150-173]. Хотя, по мнению Драчевича, имелись и положительные последствия: отчасти политика Коминтерна способствовала появлению чернокожих активистов, таких как Дж. Форд и Дж. Падмор, внёсших значительный вклад в борьбу за права негритянского населения Африки [Drachewych, 2019(1), p. 253]; Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих, созданный в 1928 г., до 1930 г. работал слабо, однако потом участвовал в некоторых кампаниях, получивших международную огласку - в деле «парней из Скоттсборо» (судебный процесс, состоявшийся в 1931 г. по обвинению девяти афроамериканских юношей в изнасиловании, которые были оправданы судом присяжных – прим. авт.), в кампании «Руки прочь от Абиссинии», спровоцированной итальянским вторжением в Эфиопию; идеи Коминтерна хорошо зарекомендовали себя и после его роспуска – Нельсон Мандела один из таких ярких примеров, принявший многие идеи коммунизма и развивавший их [Drachewych, 2019(2), p. 2, 58].
Преподаватель Университета Торонто (Канада) Й. Ханссен отмечает, что под влиянием Коминтерна в Африке был создан ряд левых организаций: в Египте – «Рабочий авангард», «Народное освобождение»; «Египетское движение за национальное освобождение»; в Судане – «Конгресс аспирантов», «Суданское движение за национальное освобождение». При этом, по мнению Ханссена, они мало что сделали для продвижения дела независимости, а во время реализации тактики Народных фронтов вопрос национального освобождения отошёл на второй план по сравнению с борьбой против фашизма [Hanssen, 2021, p. 207, 211].
В современной англоязычной историографии также значительно представлены исследования, авторы которых подчёркивают главным образом достижения Коминтерна и организаций, созданных по его инициативе в решении расовых и колониальных вопросов в Африке.
Например, Дж. Эли (Мичиганский университет, США) и М. Уэст (Бингемтонский университет, США) считают, что большевистская революция и создание Коминтерна усилили антиколониальные настроения и способствовали националистическим восстаниям в том числе в Южной Африке [Eley, 2002, p. 225] и Южной Родезии [West, 2002, p. 346-347]. Л. Штерн (Университет Нового Южного Уэльса, Австралия) пишет, что Коминтерн во второй половине 1930-х гг. не только не забыл про Африку в рамках колониальной политики, но и способствовал просвещению на континенте – с помощью Клуба левой книги, основанного в 1936 г. британцем В. Голланцем, сотрудничавшим с коммунистами, в Африку в достаточно большом количестве были направлены произведения А. Мальро, Дж. Оруэлла и др. [Stern, 2007, p. 147-148].
Профессор социологии в Университете Родса в Восточном Кейпе (Южная Африка) Л. ван дер Волт, развивая тезис указанных выше американских коллег, приводит статистику, подтверждающую влияние коммунистических идей на африканском континенте: из 199 забастовок, зарегистрированных в правительственных ежегодниках за период с 1906 по 1920 гг., 168 имели место в период с 1916 по 1920 гг.; с 1916 по 1922 г. было проведено 205 забастовок, в которых участвовало 175 664 рабочих. Также ван дер Волт отмечает, что колониальное правительство было встревожено появлением африканских профсоюзных агитаторов из Южной Африки, а большинство профсоюзных выступлений в Юго-Западной Африке в 1940-х гг. осуществлялись под руководством членов КПЮА [Van der Walt, 2007, p. 229, 243].
Ряд британских и американских историков вполне справедливо пишут о том, что недостаток финансирования, а также фракционная борьба в КПЮА, вызванная, в том числе вмешательством Коминтерна, тормозили решение расового вопроса, при этом, благодаря III Интернационалу удалось создать Гамбургскую рабочую группу, Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих, Общество защиты прав аборигенов, что значительно популяризировало проблемы чернокожих и способствовало значительным сдвигам в процессе их разрешения [Aitken, 2008, p. 608-609; Adi, 2013, p. 203-291; Kirschenbaum, 2015, p. 37-43].
Один из самых известных современных африканистов британский историк Х. Ади в одной из своих статей пишет о популярности Коминтерна среди негритянских радикалов, так как в рамках этой организации была принята антирасистская программа и взяты на себя обязательства по свержению колониализма и решения расистского вопроса на международном уровне, при этом теоретики Коминтерна подчёркивали способность самих колонизированных и расово угнетенных наций играть определяющую роль в этой борьбе [Adi, 2009, p. 155-156]. В монографии «Панафриканизм и коммунизм» Ади развивает свои предыдущие выводы и приходит к новым: 30-е гг. были периодом, породившим выдающихся личностей африканского происхождения, которые были тесно связаны с коммунистическими движением, например певец Поль Робсон и поэт Жак Румен; во второй половине 20-х гг. в Гамбии, Сьерра-Леоне и Южной Африке, рабочие при поддержке Профинтерна (организация-коллективный член Коминтерна) начали организовывать профсоюзы и масштабные забастовки; Французская коммунистическая партия (ФКП) проводила массовую кампанию против фашистской агрессии в отношении Эфиопии; Коминтерн оказывал постоянное давление на все свои секции для решения негритянского вопроса, особенно на компартии в Соединенных Штатах и Южной Африке, несмотря на весьма очевидные недостатки, он зарекомендовал себя как единственную международную организацию, которая в своей тактике придерживалась цели на революционное свержение всех форм угнетения, включая расизм и колониализм. Таким образом, Коминтерн был источником вдохновения для многих в Африке и во всей африканской диаспоре [Adi, 2013, p. xxi, xxv, 45, 46, 248]. В рецензии на книгу Ади А. Зак-Уильямс (Университет Центрального Ланкашира, Великобритания) также добавляет, что Эфиопия была поддержана не только ФКП, но и Международным профсоюзным комитетом негритянских рабочих, который проводил кампанию «Руки прочь от Абиссинии»; что анализ международной ситуации и её влияние на негритянский вопрос продолжали оставаться главными темами для обсуждения на VI и VII конгрессах Коммунистического Интернационала [Zack-Williams, 2016, p. 684].
О влиянии КПЮА на широкие народные массы также, как и ван дер Волт, пишет Д. Коттл (Университет Западного Сиднея, Австралия), который пришёл к выводу, что эта партия была одной из немногих политических организаций в Южной Африке, которые боролись за права аборигенов в межвоенный период и разработали программу против «рабства», с которым столкнулось аборигенское население в это время [Cottle, 2011, p. 129]. С. Ани Мукерджи (Колледжи Хобарта и Уильяма Смита, США) подчёркивает, что Москва в первой половине 1930-х годов стала центром чёрной диаспоры в Европе, Советский Союз оказывал материальную поддержку антирасистской и антиколониальной пропаганде, отводя негритянским деятелям культуры видные роли [Ani Mukherji, 2013, p. 120-141]. В кандидатской диссертации, защищённой в 2014 г. в Университете Небраски-Линкольна (США), которая посвящена деятельности негритянских активистов в 1864-1948 гг. высказывается мнение, что основание Коминтерна повлекло за собой появление организаций за расовую солидарность, например, Африканское кровное братство [Holm, 2014, p. 99].
С. Датта Гупта (Калькуттский университет, Индия) в «Кембриджской истории коммунизма» отмечает положительные сдвиги в Африке в борьбе за независимость, связанные с основанием Коминтерна – это, по его мнению, способствовало созданию там коммунистических партий, которые стали главными катализаторами антиколониальной борьбы. Также историк считает, что новый этап освободительной борьбы на континенте связан с принятием в Коминтерне тактики Народных фронтов - Коммунистические партии Египта, Туниса и Алжира, значительно выиграли, объединившись с националистическими силами в их странах в борьбе против империализма [Datta Gupta, 2017, p. 212, 228-229].
М. Свэглер (Колледж Уильямса, США) хотя и указывает на ошибки Коминтерна в отношении Коммунистической партии Южной Африки в 20-е гг. и считает, что результатом этой политики стало погружение партии во фракционность, при этом также пишет о значительных заслугах Коминтерна и европейских компартий в регионе. Например, считает Свэглер, в 1929 г. при поддержке ФКП в бывших колониях Французской Экваториальной Африки и Французского Камеруна были начаты совместные с местными активистами кампании в поддержку восстания Конго-Вара, которое началось в ответ на принудительный труд; в Эфиопии в 1934 г. прошедшими обучение в Москве коммунистами была создана Западноафриканская молодёжная лига, силами которой в 1935 г. в г. Аккра (Гана) был организован митинг против итальянского вторжения в Эфиопию и собраны значительные средства для эфиопского сопротивления; во многих случаях африканские коммунисты обращались со своими жалобами непосредственно к лидерам Коминтерна, которые серьёзно к ним относились и регулярно наказывали национальных коммунистических лидеров за их «белый шовинизм». Также Свэглер соглашается с Датта Гупта в том, что коммунисты сыграли одну из решающих ролей в деле обретения независимости африканских стран [Swagler, 2018, p. 623, 624, 626].
Таким образом, в период с 2000 г. было опубликовано несколько десятков работ, посвящённых политике Коммунистического интернационала в Африке, что позволяет сделать вывод о серьёзном интересе историков к изучению данной темы. Отмечается как плодотворная, так и деструктивная деятельность Коминтерна и его структур в рамках различных событий на африканском континенте. Самые авторитетные англоязычные африканисты – британцы Э. Дрю и Х. Ади значительно расходятся в своих оценках, касающихся влияния Коминтерна на Африку: Дрю свойственны оценки в рамках традиционалистского подхода, Ади – ревизионистского. В целом же принадлежность к стране также не обусловила позиции ученых по тому или иному вопросу, однако большинство критических оценок политики Коминтерна принадлежат британским и канадским историкам, среди тех, кто отмечает положительный вклад Коминтерна в решение колониального и расового вопроса, главным образом присутствуют исследователи из США.